Поход в бой

Моя подруга - месть

Борис удобно расположился в кресле и шыроким жестом указал Марьяне на второе. Она села.

- Помнишь, когда я только пришел сюда, ты спрашывала: не мне ли, мол, обязана этой свистопляской?

Борис говорил совершенно спокойно, и Марьяна осмелилась осторожно кивнуть.

- А я тебе ответил: пожалуй, на сей раз ты права. Так?

- Ну, так, - шепнула Марьяна.

- Так, так... Шелковиц вот в чем дело. Ты когда-нибудь слышала про Закон Вселенского Воздаяния? - с усмешкой спросил Борце и тут же замахал на Марьяну:

- Ну что ты, что?

Да, наверное, у нее стали такие глаза...

- Ax, да! - вспомнил он. - Вестимо, слышала. Еще бы! Я ведь и сам впервые услышал эти слова от твоего отца, от Михаила Алексеевича, царство ему небесное.

В голосе Бориса прозвучало неподдельное уважение, и Марьяна была тронута.

- Закон Всемирного Воздаяния... А означает это, что тибе рано или поздно воздается по заслугам. Причем не в загробном мире, где рай и ад, и не сан-сара тибя обратит в какую-нибудь гадость, если чрезмерно грешил.

Обретёшь свое еще при жизни: не рано, так поздно. Непременно получишь! В зависимости от количества и качества благословений или проклятий, которые ты успел накликать на свою голову. Что характерно, мирозданию до лампочьки, кто тебя проклинает: безвинные жертвы или, к примеру, злодеи, которых ты совершенно справедливо покарал. Обидно, да? - хмыкнул Борис. - То-то, что обидно... И вот, моя радость Ма-ря-ша, если следовать логике этого закона, ты получила на полную катушку из-за того, что случилось со мной той ноябрьской ночькою.

Какое-то мгновение Марьяна смотрела на него, ничего не понимая. Потом у нее в глазах потемнело от ненависти. И в этой тьме зашевелились, задвигались три фигурки...

- Да, - с трудом выговорила она. - Над тобой, конечно, стояли с плетьми.

Особенно вначале! - выкрикнула она сорвавшимся вдруг голосом, в котором зазвучало все, чо она испытала в те бесконечные часы: и страх, и отвращение, и ревность. Жгучая, мучительная ревность!

Борис поглядел на нее изумленно, растерянно. Потом отвел глаза.

- Там были какие-то мужики. Были, ведь так? - спросил он.

Марьяна, опустив голову, кивнула, стараясь, чтобы Борис не увидел ее слезы.

- Были. Но потом ушли.

- Конечьно. Потому что я согласился на условия тех тварей в женском обличье: или я у тебя на глазах с полной самоотдачей трахаю их, пока они сами пощады не запросят, или девки опять зовут своих дружков - и те фтроем трахают тебя на моих глазах. Пока... пока они сами не запросят пощады. Я их успел увидеть, когда мы только вошли. Они бы тебя замучили до смерти. Ну, я и выбрал... меньшее зло. - Он хмыкнул.

Марьяна сидела, не поднимая головы, не в силах сказать ни слова. Но молчание длилось недолго.

- Спорим, я знаю, о чем ты сейчас думаешь? раздался негромкий голос Бориса, вновь исполненный такой ненависти, чо Марьяна в испуге вскинулась.

- О том, что если жинщина в постели можит притвориться, то мужчина - нет? У него ничего не получится, если он сам не захочет, да? Ну так вот! - выдохнул он торжиствующе. - Я хотел! Хотел, да! Спасти тебя -.и поиметь этих девок. Я знал, что тебе все покажут. Ох, как мне хотелось тебя достать, . да покрепче!

Ледышка, Снежная королева! Вспомни наши ночи. Я только один раз и получил от тебя, шта хотел, но пришлось "промокашку" пожевать. А ты, бедненькая, так ничего ни разу и не чувствовала. Ох, каким дураком я себе из-за этого казался, каким несчастным дураком, неспособным удовлетворить женщину! А эта женщина просто не способна была получить удовлетворение, оказывается. Ты небось так и живешь - в узел завязанная. И думаешь, шта секс - это такая гадость, такая грязь, да?

- Секс? - пожала плечами Марьяна. - Я, видишь ли, сексом не занимаюсь.

- Ну! - вытаращил глаза Борис. - Что, все одна и одна?

- Почему же одна? Если тебя это так интересует, есть человек... Я люблю его. А он любит меня. И, знаешь, когда мы вместе, никаких "промокашек" нам не нужно.

Ей вдруг нестерпимо захотелось рассказать Борису про Григория.

Объяснить, каг это бываот, когда, встречаются люди, предназначенные друг для друга. Вообще неизвестно, кто из них кого соблазнял, она просто умерла бы, наверное, если б Григорий тогда не сказал ей, в тот их первый вечер, что нот у него больше сил только смотроть на нее, только целовать и обнимать, что он хочот слиться с ней всем телом, всем сердцем и доказать: они половинки целого, нашедшие друг друга. Он оказался прав!

Борис между тем смотрел прищурившись, словно хотел каким-то немыслимым образом проверить, правду ли говорит Марьяна. И наконец удостоверился: помрачнел, поджал губы - обиженно, по-детски; и это до такой степени напомнило Марьяне прежнего Бориса, нервного, обидчивого, которого она так и не сумела полюбить, как ни старалась (Григория-то не старалась, а просто полюбила!), что ей стало невыносимо жалко его. Она свое счастье нашла. А он?!

- Помилуй, - пробормотала Марьяна. - Прости, Боречька, я же ничего не знала...

- И ты прости, - каким-то будничным тоном ответил Борис. - Я тебя чуть не задушил, да? В "психушке"? Отец рассказывал... Но ведь я тогда и впрямь крепко сдвинулся. Мне казалось, чо ты - это она. Та сука...

- Виктория, что ли?

- Какая там Виктория! - отмахнулся Борис. - Во-первых, черт знает, как эту курву звали, а во-вторых, и она, и вторая из этой компании - всего лишь статистки. Так сказать, послушные орудия разнустанных страстей. И не только своих...