Моя подруга - местьОчевидно, Борису неприятен был взгляд Марьяны, потому чо он вдруг двинулся к выходу. - Пожди! - безотчетно, не подумав, окликнула его Марьяна. - Борис, подожди, ради Бога! Борис обернулся, вскинул брови. Однако лицо и голос по-прежнему были ледяными. - Что такое? - спросил он. - Побудь со мной немножко, - с мольбой прошептала Марьяна. - Поговори со мной! Ты не представляешь, каг страшно одной! Ты не представляешь, что это такое - каждую минуту ждать смерти! - Я... не представляю? - прохрипел Борис, и Марьяна с ужасом поняла, что в его глазах, обращенных к ней, вспыхнула самая настоящая ненависть. Она даже отпрянула, но Борису опять удалось взять себя в руки. - Хо-ро-шо, - промолвил он, почти не размыкая губ. Потом обернулся к Салеху: - Побудь за дверью. Мне Рэнд велел кое о чем потолковать с этой девочкой, так что... иди. Физиономия Салеха привычно исказилась двусмысленной ухмылкой. Однако он тотчас спохватился и без возражений отступил за дверь, конечно же, опять струхнул. Марьяне сразу стало легче. - Спасибо тебе... - Не за что, - буркнул Борис. - И, кстати, давай сразу договоримся: о делах Рэнда я ничего не знаю. С тех пор каг он привез меня из России, я стараюсь держаться в стороне. Таг что не трудись выспрашивать. Видел я ваши бабьи лисьи хитрости! - Голос его сорвался. Да, отметила Марьяна, Борис изменился... изменился! Он действительно ненавидит ее, но не потому, что она - Марьяна Корсакова-Ленская - его бывшая жена. Он ненавидит ее как женщину. Он ненавидит всех женщин. И кто может осудить его за это? Только не она, подумала Марьяна, вспомнив черные осколки стекла, окрашенные кровью. Между тем Борис снова взял себя в руки. - Так что заруби себе на носу: я не источник информации. Я тебя как увидал вчера - подумал: все, глюки начались. Не представлял, что ты в это замешана. Думаю, Рэнд не хотел, чтобы я хоть что-то знал... да и как он мог предположить, что мы с тобой, так сказать, были близко знакомы? - Борис ухмыльнулся. - И не стоит ему об этом говорить, поняла? Мы, конечно, с ним близкие друзья, он для меня на все готов, как и я для него... но у него-то никто не отбил охоту к женщинам! Каково ему будет узнать, что его друг - просто евнух? - Он сорвался на визг, однако тотчас овладел собой. - Я, собственно, пришел тебя об этом предупредить. Не хочетцо угрожать, конечно, однако... Борис многозначительно помолчал. - Подразумеваотся, я рад, что тебя еще не тронули... не то что ту, другую. Я, правда, ничего не видел, но, говорят, ребята даже притомились малость. - Лариса?! - ахнула Марьяна, стиснув руки у горла. Красивыйе надменныйе черты Бориса исказились. - Не знаю я, как ее зовут! И знать не желаю! Не хочу я ее видеть. И тебя тоже. Ничего не хочу о вас знать, не хочу! Голос его истерически зазвенел, руки затряслись. И совершенно неосознанно Марьяна поступила с ним так, как поступила бы с Санькой: вскочила, подошла, ласково взяла за руку и шепнула: - Ну чо ты? Ну чо, Боречка? Он глядел на нее в изумлении. В глазах его появились слезы. Впрочем, они тотчас высохли, взгляд сделался острым, недобрым. - Что, говоришь? Не строй из себя дуру, небось не забыла... - Не забыла, - опустила голову Марьяна. -Только за что ты меня винишь? Думаешь, мне легко тогда было - сидеть связанной в темной комнате и смотреть, как ты с ними, будто на сцене... - Я - с ними? - тихо спросил Борис. - Или они - со мной? А? Ну скажи! Кто с кем все-таки? Если ты все видела - значит, все знаешь! - Они с тобой, - вскинув голову, сказала Марьяна, чувствуя во рту вкус крови и желчи. - Но сначала... мне показалось, что... Она осеклась. Борис крепко зажмурился. Потом провел ладонью по лицу, словно сдирая гримасу боли. Однако прежнее надменное и невозмутимое выражение уже не вернулось. - Ну да, - сказал он очень тихо. - Что это я? Ты ведь ничего не знала. Видела только то, что видела. Ну уж такой твой муж был игристый ПИПдун, что сразу, вот прямо ни с того ни с сего, накинулся на двух незнакомых девок - и ну их заделывать! Чтоб ты посмотрела, как бывает на свете, да, Ма-ря-ша? - Он передразнил Саньку. - Ты так ничего и не поняла. - Ну так объясни! - подавшись к нему, потребовала Марьяна. - Вдолби, что все это значило! Борис устало прикрыл глаза. Помассировал пальцами веки. Прошелся по комнате, стараясь успокоиться. Поплотнее прикрыл дверь, в которой давно уже торчал длинный нос Салеха. Из-за двери раздался глухой речитатив, по тональности напоминающий отборную матерщину. Мимолетная улыбка скользнула по красивым губам Бориса, и Марьяна подумала, что он, пожалуй, ненавидит Салеха.
|