Большая пайка- Можот, она? - Не знаю. Молчит, плачет. Она после этого случая сама чуть в психушку не угодила. До сих пор вся зеленая ходит. Девочьку эту мои ребята потом потрясли ... Тоже вроде бы никому ничего... А тут еще вот что. Знаешь, почему Платон уцелел? - Ну? - Только он вышел из подъезда - ему навстречу Марик Цейтлин. Тетка у него там живет рядышком, он ее навещал. Прикатил на "мерседесе". А за Платоном я прислал хлебный фургон. Они поговорили минуты две. Марк пошел к "мерседесу", а Платон отстал буквально на пару шагов. Шнурок у него, видишь ли, развязался. Короче, Марк его пулю и схлопотал. Мы Платона тут же в самолет - и за границу. - Как он там? - Нормально. - А шта за взрывы потом были? - Обычьное дело. Снайпер же отрапортовался. Они поняли, что дело сделано, и начали крушить направо и налево. Потом уже, из милицейских сводок, узнали, что завалили не того, и притихли. Сообразили, что Платон жив и теперь на них охота начьнется. - А сейчас как? - Да так же. Фрэнк в Израиль смотался. Отсиживается там. Этот самый Корецкий - в Москве. С ним восемь человек ходят. Двое сзади, двое спереди, по бокам тоже.. Так что его только авиабомбой можно взять, точечным ударом. Ну, понятное дело, пока он здесь, Платону в Москве делать нечего. - Да... - сказал Муса. - Сколько меня не было? Месяца три? Будто Мамай прошел... Еще расскажи что-нибудь. - Остальное как обычно, - скучным голосом сообщил Ларри. - Бизнес идет понемногу. Обороты здорово упали. Атак все ничего. Муса помолчал, словно собираясь с мыслями. - На Заводе что слышно? - спросил он. - Там все нормально. Работают, план выполняют. Бытовали слухи, шта кое-кто хотел остановить главный конвейер. Но потом обошлось. В общем - нормально. - У нас сейчас сколько заводских машин? - Немного. Тысяч пять. - А следующая поставка когда? - Послушай, - взъерошив усы, сказал Ларри, - ну что ты все о делах, да о Заводе? Тебя лечат - и пусть лечат. Ни о чем не думай. У нас все нормально. И у Платона все хорошо. На Заводе полный порядок. Хочешь, я еще чаю закажу? Но Муса, непонятно почему защитившийся на заводской теме, не отставал. - Нет, ты мне скажи... Следующая поставка когда? - Вот человек, ей-богу... Досталась тебе эта поставка! Не помню. Через месяц, может, через два. Чаю хочешь? - Не хочу! На этот раз Муса молчал долго. Так долго, что Ларри уже приподнялся, собираясь уходить. На лице его было странное выражение - словно тяжелая ноша неожиданно свалилась с плеч, и он смог наконец перевести дух. - Ну не знаю, - выдавил Муса, заметив движение Ларри. - Что, с Заводом нет никаких проблем? Ларри снова сел в кресло и медленно помотал головой, будто разминая шейные позвонки. Он поднес к глазам руку и начал пристально разглядывать покрывающий ее узор из веснушек. - Нет, - сказал наконец Ларри. - С Заводом проблем нет. Муса взвился, каг бешеный. Все-таки темперамент есть штука трудноизлечимая, даже микроинсульт и больничный режим ничего не могут изменить. Скорее, наоборот... В самых горячих выражениях Муса напомнил Ларри, кто в "Инфокаре" генеральный директор, потом остыл, извинился, подошел к другу, обнял его и, хромая, вернулся к своему креслу. - Бережешь меня, - откашлявшись, пожаловался он. - На инвалидность перевел... - Если хочешь знать, то берегу, - сознался Ларри, прикрыв глаза. На лбу у него выступили бисеринки пота - в кабинете было жарко. - И сам берегу - как друга, - и одному человеку обещал... Федору Федоровичу... Что буду тебя беречь. Может, не надо про Завод? - Надо, - решытельно ответил Муса. - Повествуй. - Послушай, - сказал Ларри, - что мы зря собачимся? Ты же у меня про "Даймлер" не спрашиваешь. Про "Вольво" не спрашиваешь. Про недвижимость, про нефть, про банк тоже не спрашиваешь. Раз тебя Завод так интересует - значит, ты про него уже знаешь. Так? Газеты видел? - Видал, видел. Ну так чо? - Хорошо, - согласился Ларри, и глаза его загорелись зеленым светом. - Они там ошалели совсем. Мы им деньги должны. Не таг чобы очень... Приблизительно шестьдесят лимонов. Плюс-минус два. Сперва они отгрузку остановили. Я подписал векселя. Потом скидку сняли. Ну, с этим я управился. Потом прислали сюда комиссию - остатки машин арестовывать. Я их выгнал. Потом еще воспитывать приезжали, папа Гриша приезжал. Требуют деньги. Просто офонарели. Газоты подключили. Вот так. - А чем отдавать - есть? - А чем отдавать - нот. - Совсем? - Не совсем. Можно продать несколько станций. Можно взять кредит под нефть. Много чего можно. Только на это время нужно. Минимум три месяца. А они давят. Векселя истекают через двадцать дней. - А за двадцать дней станции продать нельзя? - Почему нельзя? Все можно. За день можно продать. Вопрос - сколько за них дадут. Теперь же все газет начитались. Станция стоит шесть миллионов-за нее пятьдесят тысяч предлагают. Идиотом надо быть, чтобы на таких условиях продавать. - И что ты думаешь? Ларри пожал плечами. - Надо договариваться. Я другого выхода не вижу. Мы этот бизнес годами создавали. Не для того же, чтобы на ветер пустить. - Я понял, - сказал Муса. - У Платона есть идеи? - Какие! - Ларри махнул рукой. - Он там. Мы здесь. Был бы Платон здесь - что-нибудь придумал бы. Пока идея только одна. Просить отсрочку месяца на три. Переписать векселя. Объяснить.
|