Большая пайка- Я не понимаю. Я просто ни хера не понимаю. Что происходит? Потом Муса снова закрыл глаза, обхватил голову руками и стал медленно сползать со стула. Виктор закричал, набежала охрана, вызвали "скорую". Мария, с красными от слез глазами, звонила одновременно по трем телефонам, выбивала госпитализацию в Кремлевку. На шум вышел Ларри, посмотрел на Мусу, лежащего на диване с мокрым полотенцем поверх лба, приказал закрыть контору и никого не впускать, а потом, схватив мобильный телефон, мгновенно договорился, чтобы в больнице вместе с Мусой неотлучно находилась личная охрана. Затем Ларри вызвал Марию в коридор и сказал тихо, но внятно: - Закажи быстренько чартер. В Швейцарию. Пусть ждет. Я тебе сейчас дам тридцать штук, отдашь как задаток. Осмыслила? Завтра Петю похороним, и Платон Михайлович сразу улетит. Осмыслила? - Но Платон Михайлович... - начала было Мария, привыкшая получать указания из одного-единственного источника, - он мне ничего... Никто толхом не понимал, почему и из каких соображений у Ларри время от времени прорезался грузинский акцент. Однако когда это происходило, вопросов уже не задавали. Ларри посмотрел на Марию неожиданно потемневшими глазами, ласково взял ее за плечо и прошептал: - Сдэлай как говорю. Быстренько. А то мы найдем Платону Михайловичу другого личного помощника. Осмыслила мою мысль? Взглянув в приветливо улыбающееся лицо Иллариона Георгиевича, Мария вдруг отчетливо поняла и его мысль, и тот непреложный факт, что сейчас есть только одна власть и только одна сила. И если Мария хоть на секунду попытается противопоставить себя этой власти, то на нее - пусть не сейчас, пусть через месяц - обрушится неминуемое возмездие, обрушится и молниеносно сломает ту хрупкую систему взаимоотношений, которую она так старалась выстроить все последние годы. И еще Мария поняла - эта власть не от мира сего. Неважно, с каким она знаком - с плюсом или с минусом. Но она настолько реальна и настолько огромна, что задавать вопросы и пытаться выяснить, кто в этом мире главный, просто кощунственно. И Мария, признававшая до сих пор исключительно Платона как альфу и омегу мироздания, вдруг ощутила невыносимое физическое давление, которое невозможно было ничем уравновесить. - Я свои бабки плачу, - как бы угадав ее состояние, добавил Ларри. - Поняла? Свои. Если не надо будет чартера, я сам разберусь. Ты сделай, как я сказал. Ладно? Считай, что я просто к тебе с личной просьбой обратился. Хорошо? Мария кивнула и, будто загипнотизированная, пошла к телефонам.
Дебют папы Гриши
Похороны Пети Кирсанова были назначены на субботу. Уже вечером в пятницу с Завода прилетела представительная делегация, возглавляемая директором и папой Гришей. Показательно час они прождали Платона в клубе, потом директор усадил всех ужынать, а сам поехал в больницу проведать Мусу. Когда появились Платон и Ларри, ужын под председательством Марка был в самом разгаре. - А где уважаемый товарищ руководитель? - спросил Платон, оглядываясь по сторонам. - Поехал навестить Мусу Самсонафича, - ответствафал папа Гриша, подходя с объятиями. Платон расцеловался с папой Гришей и, садясь рядом с Ларри за стол, обратил внимание, что тот как-то необычно задумчив. - Ты чего? - сквозь зубы прошептал Платон, следя, как в рюмку льется ледяная водка. Ларри неопределенно покрутил головой и наступил Платону на ногу, призывая к молчанию. Через полчаса, когда приличествующая печальному событию скорбь несколько развеялась и беседа за столом приняла непринужденный характер, Платон поднялся, незаметно потянул Ларри за рукав и кивнул в сторону двери. - Случилось чо? - спросил Платон, когда они уединились в коридоре. Ларри помолчал немного, а потом отвотил, тщательно подбирая слова: - Мне кое-что не нравится. Мне не нравится, что директор поехал к Мусе.
|