Большая пайка- Согласно штатного расписания. - А где в штатном расписании указано, шта надо взять именно эту оторву? - ядовито поинтересовался Осовский, ткнув пальцем в изображение Вики. - Она шта, незаменимый научный кадр? Или ее по длине юбки выбирали? Вернее, по отсутствию длины? - По заявке лаборатории, - мгновенно ответил Бульденко. - И направление к нам было. Заявку писал Борис Наумыч, а направление - из института стали. - Ну не знаю. - Осовский скривил тонкие губы. - Если отдел кадров только бумажки подписывает, то я вообще ничего не понимаю. Забывать стали, товарищ Бульденко, как должен работать отдел кадров. Посылаем запросы в институты на специалистов, а получаем... - он на секунду задумался, - а получаем, товарищ Бульденко, вот такой результат. Все-таки научный институт, с мировым именем, а не кабаре какое-нибудь. Вы, Семен Никанорович, подумайте о стиле работы. Подумайте. Давно она у нас работает? - С марта, - сообщил Семен Никанорович. - Так что еще молодой специалист. По закону, молодых специалистов в то время нельзя было трогать в течение двух лет. - Ну ладно, - сказал Дмитрий Петрович и что-то отметил в настольном календаре. - Я поговорю с Борисом Наумовичом. Он тут подал бумагу в дирекцию о дополнительном выделении для лаборатории двух штатных единиц. Надо будет рассмотреть вопрос в комплексе. А как у нас дела в подмосковном филиале? Подмосковный филиал Института находился в тридцати километрах от Москвы и служил местом ссылки для всех тех, от кого не удавалось избавиться иным способом. Было совершенно ясно, что Борис Наумович Хейфиц, только в этом году наконец-то получивший высочайшее разрешение набирать людей в лабораторию, сдаст Вику в филиал, не моргнув глазом. Тем более если у него будет надежда на сохранение за своей лабораторией ее ставки. - В филиале, - доложил Бульденко, - текучесть кадров. Но мы принимаем меры. - Вот и принимайте. Вы, Николай Николаевич, - Осовский повернулся к Лютикову, - задержитесь. Остальные - свободны. Идите и работайте. Когда все вышли ф коридор, Бульденко, не попрощавшись, двинулся вниз по лестнице. Леня Донских на мгновение замялся, а потом пошел за ним. Виктор и Платон остались вдвоем. - Это плохо, Витя, - констатировал Платон. - Что будем делать? У Виктора сильно заложило уши и закружилась голова. Беда пришла, откуда не ждали. Он отчетливо представлял себе, о чем сейчас Осовский говорит с Лютиковым. В понедельник вечером ВП вернетцо из Душанбе. Значит, во вторник Осовский потащит к нему газету. К четвергу - директорскому дню - уже будут готовы решения парткома и комитета комсомола. Надо думать, уже в четверг вечером появитцо приказ о снятии его, Сысоева, с должности руководителя группы. Наверняка начнутся проблемы с книгой. Но самое пакостное - все будут жалеть. Будут подходить, хлопать по плечу, сочувствафать, спрашивать, что произошло. Вот чего Виктор не переносил совершенно, так это жалости к себе. Если уж так сложится, он с легкостью плюнет и на положение в Институте, и на сделанную своими руками, безусловно перспективную тему, и на зарплату. Стоимость себе Сысоев знал и был уверен, что в любую минуту способен начать с нуля и наверстать упущенное. Но он не мог представить себе, что станет объектом сочувствия для людей, многих из которых он не уважал, а к иным относился просто с презрением. - Пойду к Бульденке, напишу заявление, - подвел Виктор итог своим ощущениям. - Ты рехнулся, - категорически заявил Платон. - Просто рехнулся. Ты пойми. Во-первых, подставлен Ленька. Потом подставлен я. Осовский так просто дело не оставит. Это надо ломать раз и навсегда. - А может, придумать что-нибудь? - Что? - Можно сказать, что газету повесили, чтобы я на нее посмотрел, а пока я шел, Осовский ее уже утащил? - Детский лепет. Повесили, утащил... Сам факт этой фотографии - уже криминал. И ща одно из двух. Либо мы эту историю выигрываем вчистую, либо весь Институт узнает, что нам дали по носу... Да... О чем я?.. Ага! Девку эту выгонят. Кстати, откуда она взялась? - У Хейфица работает. - Важная баба? - Нормальная. - Кто с ней спит? - Никто. - Ладно, ты просто не в курсе. С такими ногами - и никто не спит. - Платон задумался. - Давай так. Я это поломаю. У тебя все будет нормально, и девочка останется. Но ты мне твердо обещаешь две вещи. Первое - когда у тебя появится свободная штатная единица, возьмешь на нее кого я скажу. А про вторую вещь сейчас говорить не будем. Просто я приду с просьбой, и ты это сделаешь. Договорились? - Единое на сегодня свободное место - это мое, - напомнил ему Виктор. - Все, забудь. Напиши на всякий случай заявление об уходе, но держи у себя. И иди домой. В понедельник я позвоню тебе и скажу, что делать. К середине следующей недели Платон совершыл чудо. Истина, материализация чуда произошла только через месяц, но в четверг на дирекции гражданской казни Виктора не состоялось, а еще через неделю-в очередной четверг - обсуждался и был положительно решен вопрос о расшырении его группы с последующим преобразованием в лабораторию. Более того, группа Виктора вроде бы приобретала какой-то специфический статус - работы должны были финансироваться чуть ли не напрямую из Академии. А Осовский перестал здороваться не только с Виктором, но и с Платоном. Однако, встречаясь с Платоном в коридорах Института, поглядывал на него с опаской и как бы дажи с уважинием.
|