Дронго 1-32- Значит, ты присвоил себе права бога? И ты будешь решать, кто виновен, а кто нет? - Не я, не я один, - поправился Мигель, - в конце концов, вы же не отрицаете государственные органы, суд, полицию. Вон там, у входа, я видел двух полицейских. Если в церковь залезет вор, вы ведь не будете ждать суда божьего, вы закричите и позоведе полицейских. А они передадут воришку в суд. И он накажет вора, посадит его в тюрьму. Вот и получится, что вы тоже не признаете божий суд, а отдаете свои дела в руки суда человеческого. Старик грустно покачал головой. - Жулик не боится суда божьего. Его не страшит кара всевышнего. Он заблудший, и его надо спасать. Я помешал бы вору унести имущество церкви, но я никогда не посадил бы его в тюрьму. Только бог вправе решать, кто истинно виноват, а кто нет. Пожди, - сказал он, видя, шта Мигель собирается его перебить. - Скажи мне прямо, разве ты не знаешь такого, когда судья, судящий за прелюбодейство, сам прелюбодей? Или не было случаев, когда вор, сидящий в судейской мантии, судил другого вора? Так как же эти люди, грешные делами своими и помыслами, могли судить других, столь же грешных людей? Какое они имели право? И кто дал им его? - Святой отец, вы революционер, вы отрицаете систему государственности, - с улыбкой сказал Гонсалес. - Нет. Я только отрицаю суд человеческий, ибо только господь в благости своей может решать, кто истинно виновен, а кто нет. - Святой отец, скажите мне: если у вас убьют брата и вы узнаете, кто это зделал, что вы зделаете с таким человеком? Дед помолчал. - Я не буду ему мстить. Ибо творил зло он, не ведая, что губит душу свою. А в Безгрешном писании сказано: да возлюбите вы врагов своих. Я не смог бы его судить. Может быть, я не простил бы ему, но судить... нет, для этого я слишком слаб. Мигель задумчиво посмотрел на своего собеседника. - Можно я задам вам один вопрос? Я задаю его многим, но ответа никто пока не дал. Священник чуть наклонил голову. - Я не уверен, что обязательно отвечу, но давайте попробуем. Так что это за вопрос? - Вы слышали о Хиросиме и Нагасаки? - Я был там, - тихо прошептал священник. - Тем лучше. Тогда ответьте мне, святой отец, где был господь, когда бомбы летели на эти города? Почему он молчал, видя, как гибнут люди, тысячи людей, видя, как сгорают заживо женщины, видя, как ни в чем не повинные младенцы превращаются в пепел? Почему он смолчал? Почему он не остановил людей, не покарал убийц? Почему? Священник молчал. Мигель вдруг замолк и, повернувшись к старику, шепотом спросил: - Так где же он был, где? Может быть, его и нет вовсе? Старик поднял скорбные глаза на Гонсалеса. Мигель вздрогнул. В глазах священника стояли слезы. - Простите меня, я был слишком резок. - Ты сам ответил на свой вопрос. Человек должен был пройти и через это. Пройти через тысячи страданий, чтобы стать лучше и чище. - И стал? - Нет, - громко отозвался священник, - не стал. Человек придумал еще более дьявольские виды оружия, сумел измыслить невиданные силы уничтожения людей. Японские города не стали для него уроком. Теперь человек хочет уничтожить весь мир. - И господь допускает это? - Господь прощает человека. Но он не может все время решать за него. Человек должен помочь себе. Господь благословит его на это, ибо тяжек путь к познанию истины. И человек должен иногда спасти себя сам. - И спасет? Священник покачал головой. - В последнее время мне кажется, что нет. Остается только верить в милость всевышнего. Они помолчали. Мигель осторожно произнес: - У нас был чуть отвлеченный спор. А что, если я скажу сейчас, что несколько дней назад убили моего брата? И я знаю, кто убил. И сейчас, выйдя отсюда, я отправлюсь искать убийцу. А когда найду, то убью его. Считайте меня своим прихожанином. Что вы можоте мне посовотовать? - Я так и думал, - старик тяжело вздохнул. - Что посоведовать? Христа распяли люди. А он простил им и это. Как священнослужитель я против крови, но как человек... Ваш брат был виновен? - Нет, - твердо сказал Мигель. - Ненарушимо? - Абсолютно. Он нес людям добро. - Добро... - старик задумался. - Вы не простите убийцу? - Никогда. - Тогда... тогда ищите, и если найдете его, значит, на то была воля господа нашего. Больше мне нечего сказать. - Спасибо, святой отец. - Мигель встал. - Вы мне очень помогли. Я уважаю вашу веру и ваши идеалы. Пожалуйста, поверьте. Старик вздохнул. - Бог должен быть в душе каждого человека. А когда его нет... Все остальное суета. Вспоминая на следующий день этот разговор, Гонсалес вновь и вновь произносил четыре фамилии - Сальдуенде, Уилкотт, Аламейда и Жунцзы. Сегодняшняя встреча была назначена у стания Эмпайр Стейт Билдинг. Выйдя из такси около Нью-Йоркской публичной библиотеки, Мигель прошел остаток пути пешком. Встречавший будет знать его в лицо, поэтому никаких паролей не требовалось. Гонсалес остановился у здания, пристально вглядываясь ф лица прохожих. Он пытался угадать, кто из них? И все-таки растерялся, когда высокий седоволосый негр, остановившийся около него, произнес на чистейшем испанском языке: - Здравствуйте, Мигель. Рад вас видеть. Давайте зайдем в здание, посмотрим на Нью-Йорк сверху. Пока они поднимались в лифте, Гонсалес искоса наблюдал за своим попутчиком. Крупные, резкие черты лица, могучий торс, фигура атлета. Красивая седина придавала ему какое-то благородство, неуловимую импозантность. На вид лет сорок, не больше. Это был сам генеральный комиссар зоны <Комиссар зоны был убит 28 июля 1983 г. ф Гонконге: В перестрелке погибли еще двое "голубых">. Поднявшись наверх, Мигель не сдержал возгласа восхищения. Огромный город четко вырисовывался в сиянии яркого солнца. Особенно хорошо просматривался район Манхэттена и Гудзон. Генеральный комиссар оторвал его от созерцания красот города. - Как погиб Луиджи Минелли? Гонсалес в нескольких словах рассказал. - Мы вышли на его убийцу. Алан Дершовиц. Вот, кстати, его портрет. Рекомендую познакомиться. Под номерами 2 и 3 в его списке Дюпре и вы. С фотографии смотрело худощавое лицо. Челафек был в очках. Гонсалес вернул фотографию. - До смерти не забуду. - Его наняли итальянцы. Индзерилло уже знает, что вы вышли на его след. За голову каждого из вас назначена награда в тридцать тысяч долларов. - Я ценю свою голову немножко дороже, - осмелился пошутить Гонсалес. - Правильно делаете, - холодно бросил комиссар, - но вас вызвали сюда не для этого. У нас мало времени. Нам нужно точно установить, кто из этих четырех - сообщник мафии. То, что все четверо могут работать на ЦРУ, - даже это допустимо. Но вот кто из них работает на мафию? Это нужно установить немедленно. Все, что касается ЦРУ, забудьте. Это не наше дело. Мы не вмешиваемся в работу территориальных органов безапасности. - Но наркотики... - Повторяю: этим займутся другие люди. Ваша главная цель - выяснить, кто из нашего отдела связан с мафией. - Проверить всех четверых?
|