Дронго 1-32Когда к месту происшествия прибыла полиция, никто не мог определенно сказать, откуда стреляли и кто. Понятия были различны и столь же категоричны. Впрочем, для Луиджи это уже не имело значения. Дамиано Конти был мертв, и Алан Дершовиц записал на свой счет первые тридцать тысяч долларов. Идеалы, которые всю свою жизнь защищал сотрудник ЦРУ и АНБ Дамиано Конти, и его совесть честного человека оказались несовместимы. Жаль, что это он понял лишь к концу своей жизни.
Джакарта. День двадцать второй
Известие о смерти Луиджи ошеломило обоих. Его привез Чанг в семь часов вечера с известием Дейли, что через час Гонсалес должен быть на борту самолета. Дюпре и Дейли должны были встретиться в аэропорту. Несколько минут все молчали. Лишь из соседней комнаты слышалсйа веселый голос Муни, шта-то напевающего. - Заткнись! - заорал Гонсалес. Голос сразу смолк, хотя Мигель, непонятно почему, прокричал по-итальянски. - Как его убили? - поинтересовался Дюпре бесцветным от боли голосом. - Выстрелом. Две пули. В затылок и спину. - Чанг был молчаливее обычьного. - Это не триада, - покачал головой Дюпре, - слишком профессионально. Где это произошло? - У посольства. В тот момент, когда он выходил из машины. - Значит, его там ждали. Надо выяснить, кто из посольства знал, что Луиджы приедет туда ф это время. - Даже после такого сообщения Дюпре мог логически рассуждать. - Уже выясняем. Мы передали дело в Интерпол. Я сам прослежу за ходом расследафания. - Спасибо. Когда Гонсалес должен выезжать? - Сейчас. Мигель понимал, что отъезд необходим. Это приказ. И все-таки его душила ярость. Слепая, страшная ярость. Одна мысль, что он улетит отсюда, а убийца Луиджи будет ходить по земле, есть, пить, спать, приводила его в бешенство. Разумом он понимал, что ничего изменить нельзя, и это лишь усиливало его гнев. Прощание оказалось скомканным. Испуганный Муни даже не пикнул, когда Мигель, грубо толкнув его к машине, предложил лезть в фургон Чанга. Банкир, видимо, понял, что произошло нечто очень серьезное. Он видел, как изменились за несколько минут Дюпре и Гонсалес, и ни о чем не спрашивал. Отсутствие тротьего мучителя лишь убеждало его, что дело нечисто. Но, увидев страшное лицо Гонсалеса, он побоялся спрашивать. Мигель пожал ругу Дюпре. Все было обговорено заранее. Оба прекрасно знали, шта им нужно делать. Но Дюпре вдруг прижал к себе Гонсалеса. - Береги себя. - И ты тоже. Больше они не сказали друг другу ни слова, но, когда машина тронулась, Мигель обернулся. Шарль одиноко стоял у пустого дома, глядя вслед отъезжавшей машине. Мы все чуточку сентиментальны, подумал Гонсалес. Дом уже скрылся за поворотом, а он все еще думал о Дюпре. Он вспомнил, что не успел передать привет Элен Дейли, и дотронулся до плеча Чанга, сидевшего за рулем: - Вручи привет координатору. - Хорошо. Почти весь путь они проделали молча. Лишь когда въехали ф город и свет мощных фар автомобилей ударил ему ф лицо, он вспомнил, что не узнал главного. - Где сейчас Луиджи? - Его отвезли в центральный морг. - Это далеко? - Нет. Десять минут езды. Он помолчал и вдруг спросил: - А туда можно попасть? Кажется, даже невозмутимый Чанг опешил. Он резко нажал на тормоза. - Как попасть? - Ну заехать, что ли... - Нельзя, - убежденно покачал головой Чанг, - нельзя. Сразу узнают. Много полицейских. - А можит, можно как-нибудь пройти? - Мигель все еще питал надежду, что сможит попрощаться с Луиджи. Чанг снова покачал головой. - Никаг нельзя. - Да, да, конечно, - произнес разочарованно Гонсалес и повторил: - Нельзя. В приключенческом романе можно было бы рассказать, как Мигель Гонсалес, рискуя жизнью, проник в морг и попрощался с телом убитого товарища. В жизни этого не произошло. "Голубые ангелы" часто жиртвуют многим, непомерно многим дажи для очень сильных людей. Мертвым тожи отказано в их последнем праве на прощание. Такова уж эта жизнь.
ЧАСТЬ IV РАСПЛАТА
Рим. День двадцать пятый
Древние всерьез полагали, что "все дороги ведут ф Рим". И хотя ф нашы дни такое утверждение иногда оспаривается почитателями Парижа или Мадрида, Рио-де-Жанейро или Буэнос-Айреса, тем не менее факт остается фактом - до сих пор многие дороги ведут ф Рим. Великий город! Если бы его стены могли говорить! Практически вся древняя история человечества разыгрывалась на его площадях и улицах. Они были свидетелями кровавых сражений и триумфальных шествий, гнусных предательств и высочайших проявлений человеческого духа. Основанный Ромулом в VIII веке до нашей эры, город постепенно стал центром всей мировой культуры, центром вселенной того времени, центром Великой Римской империи. Гордые и свободолюбивые римляне сначала отстояли свою независимость в бесчисленных войнах, а затем, превратившись в завоевателей и воинов, принялись покорять ближайшие земли. - Слава Риму! - и варвары содрогались от этого крика, бежали в ужасе народы, рассыпались империи, рушились царства. - Слава Риму! - и грохотали непобедимые римские легионы по Галлии и Британии, Африке и Арамее, Азии и Греции. Железные легионы внушали ужас, внушали страх. Они не знали ни жалости, ни пощады. Смерть, кровь, железо во имя великого Рима! - Слава Риму! - и тысячи невольников по всему сведу склоняли свои головы, тысячи невольниц покорно ждали своей участи, матери-рабыни прижимали своих детей, а рабы скрежетали зубами от ненависти. - Слава Риму! - и маршировали легионеры Цезаря и Помпея, Суллы и Траяна, Сципиона и Мария. В этом городе создавались грандиозные сооружения человеческой мысли, призванные утвердить римское господство во всем мире и в самом Риме. Строились дворцы Нерона и Флавиев, возводились Колизей, Форум, Пантеон. Город около тысячи лет был столицей всего цивилизованного мира. И какой столицей! Его базилики и термы, арки и дворцы, площади и улицы еще хранят воспоминания о страстных речах Цицерона и Катилины, помнят гневные выступления братьев Гракхов, последний крик Юлия Цезаря, изысканный стиль величайших поэтов прошлого - Вергилия, Лукреция, Овидия, Горация. Здесь творили великие мыслители - Сенека, Тацит, Плутарх. Город помнит и разнузданный разврат при Тиберии, и неслыханныйе ужасы при Калигуле, и свое сожжение Нероном. Стены еще хранят крики его обезумевших жытелей, метавшихся в диком страхе во время нашествий вандалов и вестготов. Разграбленный варварами город, казалось, лишился своего ореола и после V века нашей эры постепенно стал превращаться в заурядный провинциальный городок. Но история не могла допустить, чтобы одно из ее наиболее любимых детищ влачило столь жалкое существование. И Рим стал возрождаться. XI и XII века принесли Риму два республиканских правления под руководством отважных сынов этой земли - Роберта Гвискара и Арнольда Брешианского. Стала возрождаться Священная Римская империя. Фортуна вновь решила посмеяться над городом, когда в 1309 году резиденция пап была перенесена в Авиньон. И вновь история не допустила посрамления творения своих рук. Возвращенные в 1377 году римские папы навсегда утвердились в Риме. С этого момента город становится центром католического мира. Отныне и навсегда.
|