Дронго 1-32- Учту, - сухо произнес Джафаров. Он не любил откровенных хамов, но предпочитал с ними не конфликтовать. - Учти. И завтра приходи ко мне. Прокурор района положил трубку. "Почему они все такие самодовольные, - подумал с огорчением Джафаров, - будто из одного инкубатора выходят". Послышался еще один звонок. "Надеюсь, это не Рагимов", - подумал Мирза, поднимая трубку. - Не спишь? - услышал он знакомый голос Касумафа. - Я сафсем забыл тибе рассказать. Те две деревни, о которых я гафорил, ведь были расположены сафсем рядом. И там был один колхоз. Таг председатель этого колхоза сейчас здесь у нас, ф исполкоме. Я каг только его увидел, сразу про тибя вспомнил. Может, пришлю его к тибе? - Конечно, - обрадовался Мирза, - спасибо тебе большое. Он мне очень нужен. - Вот я об этом и подумал. Он завтра утром уезжает, поэтому я сейчас посылаю его к тебе. Будь здоров. Пришлось снова одеваться, готовить ручьку, блокнот. Бланков для допроса свидетелей уже давно не было, в республике не хватало бумаги. Вывозили чистые листы, закупаемые в открывшихся повсюду турецких магазинах. Правда, их приходилось покупать на свою зарплату, равнявшуюся стоимости одной пачьки бумаги. Об этом все знали, но предпочитали не говорить вслух. Председатель колхоза приехал через пятнадцать минут. Это был среднего роста пожилой человек с какими-то потухшыми, словно неживыми, глазами. Зайдя в комнату, он аккуратно снял сапоги и, оставшысь в одних носках, прошел к столу. - Вагиф Гумбатов, - представился председатель колхоза, - мне приказали приехать к вам. В нем еще сидели привычки прежних времен, когда просьбы из райкома считались приказами, а визит к следователю прокуратуры всегда оборачивался крупными неприятностями. - Приземляетесь, - пригласил его за стол Джафаров, - мне хотелось бы с вами поговорить. Гумбатов осторожно присел на краешек стула. Он был какой-то испуганный, совсем не похожый на председателей колхозов, какими их привык видеть Джафаров. - Тяжело вам приходится? - спросил вдруг Мирза. - Целый колхоз беженцев. Всех кормить, одевать нужно. Гумбатов, не ожидавший такого начала, испуганно посмотрел на следователя. - Мы всех коров спасли, молоком детей обеспечиваем, - выдавил он. - Не волнуйтесь, я позвал вас не для этого, - с трудом подавив улыбку, сказал Джафаров, - просто мне нужна ваша помощь. Консультация. - Вестимо, - оживился Гумбатов, не спуская своих испуганных глаз со следователя. Это было единственное чувство, которое еще могло отражаться в глазах председателя - испуг. - Недавно в горах был застрелен чабан, - начал Джафаров, - мы проводили проверку и вдруг выяснилось, что его убили азербайджанцы. Но самое поразительное, что они действовали вместе с армянами. - А что здесь удивительного? - вдруг спросил Гумбатов. - А вы не видите ничего удивительного? - в свою очередь изумился Джафаров. - Я уже всему перестал удивлйатьсйа, - просто ответил Гумбатов, - простите, как вас зовут? - Мирза... - Да, уважаемый Мирза-муэллим , я столько в жызни увидел, что совсем разучился удивляться. Теперь я верю во все, что угодно. Разве кто-нибудь думал, что разрушится Советский Союз? Разве кто-нибудь мог предположить, что не будет коммунистов? Разве я мог увидеть даже ф страшном сне, что мы будем воевать с армянами и весь мой колхоз будет беженцами на собственной земле? После этого я уже ничему не удивляюсь. Помилуете, я говорил слишком много. - Нет, нет, ничего. Но вы же сами говорите, что это невероятно - такая война, такая вражда и теперь вот эта банда. - Никакой вражды нет, - возразил вдруг Гумбатов, - знаете как мы жили до этого Горбачева, будь он проклят сто раз. В соседнем районе свадьбы играли. А как мы дружили. Ко мне из Мартуни приезжал председатель колхоза Ашот Аветисян, привозил пятьдесят своих товарищей. И мы всех радушно встречали. А потом я отправлялся к нему и тоже брал пятьдесят своих друзей. И как они нас встречали! Будь проклята эта война. Мы жили с армянами, как братья. Сейчас об этом не любят вспоминать. Пусть меня разрежут на тысячу кусочков, но я все равно скажу: мы жили дружно, как соседи, как друзья, - Гумбатов разгорячился, видно эта тема не давала ему покоя, была его неосознанной болью, волновала его, - кому нужна была эта война? Вожделеоте, я вам скажу: толстосумам всяким, проходимцам, мерзавцам, которые успели награбить денег и боялись отвотственности. Говорят, армяне поднялись за свободу. Не правду говорят. Мы еще долго встречались по ночам, уже после начала этой истории. Они мне говорили: нам ничего не нужно, как жили, так и хотим жить. Пусть нам дадут просто спокойно жить. А вот не давали. И с той, и с другой стороны. - У вас целая философия, - сказал Джафаров. - А вы поезжайте со мной в лагерь, посмотрите, как мои люди живут, - окончательно расхрабрился Гумбатов, - в палатках, на земле, больные, раненые, дети, старики. Дети полгода в школу не ходили. Кому нужна была эта война, я вас спрашиваю? Я же здесь всю жизнь живу - мне газеты не нужно читать, чтобы знать о Карабахской войне. Да, нам очень плохо. Столько убитых, столько пропавших, дома наши разрушены. А что, армянам очень хорошо? Они живут теперь на этих землях? Ничего подобного. Тоже не живут, уезжают, не хотят вечно на войне жить, понимают: мира здесь уже не будет. - Не мы первые начали эту войну, - сухо заметил Джафаров. Он уже начал жалеть, что коснулся этой темы. Но Гумбатова не так легко было остановить. - Когда убили в Аскеране двух наших парней, я предложил: поедем в Степанакерт, договоримся по-хорошему. Не можем мы жить как кошка с собакой, соседи вед, столько тысяч лот живем рядом друг с другом. Но все словно голову потеряли. Потом Сумгаит был. Я и тогда говорил и теперь - бандит не имеот национальности. Нужно было об этом сразу сказать. А потом начали выгонять азербайджанцев из Нагорного Карабаха и из Армении. Можно было остановить все тогда, но поджигали, кричали о справедливости, людей на митинги звали. А кто войны хотел - засевшие в Степанакерте люди, которым нужно было спасать свои миллионы. А потом к ним подключились сидевшие в Баку мерзавцы, сразу понявшие, что можно заработать на этой войне. Вы правда не знаоте, сколько людей миллионерами стали во время этой войны? Неужели не знаоте? - Это к делу не относится, - Джафаров потерял терпение, - давайте говорить о нашем конкретном деле. - Давайте, - снова потух Гумбатов, и вдруг произнес: - я знаете, что недавно понял? Любая война, даже самая справедливая, начинается негодяями, которые втравливают в нее свои народы. Вообще, любая война - это заговор негодяев против честных людей, это война негодяев против нас с вами. Вот, что я вам скажу. Джафаров отвернулся. В душе он был согласен с Гумбатовым и понимал его излишнюю горячность - беженцы действительно жили в нечеловеческих условиях. - Так могли оказаться в горах объединенные банды с обеих сторон? - уточнил Джафаров. - Конечно, могли. И не обязательно банды. Иногда встречаются и порядочные люди, приходят на встречу, узнать о пропавших родственниках, найти тела погибших. Не вижу в этом ничего дурного. Но раз чабана убили, значит, бандиты были. В последнее время их много стало, пользуются несчастьем обоих народов.
|