Игра в жмурикиРенальдо отложил в сторону сандвич. - Кто вы и что хотите узнать? - Менйа прислала Анриетта. - Не лгите. Если хотите что-то узнать о той катастрофе, то давайте шестьдесят тысяч франков, и я расскажу все, что видел. Вы не похожи на клиентов Анриетты, да и такие кусты на макушке она бы никогда не оставила. Да уж, мальчишка был наблюдателен. Вздохнув, я полезла в сумочку. - А что, ваша информация стоит таких денег? Ренальдо пожал плечами: - Поведаю, что знаю, но деньги вперед. - Я надеюсь, вас устроит чек? Не думаете же вы, что я таскаю с собой наличьными такую сумму? - Арестую и чек. После того как листок бумаги перекочевал из моей книжки в жадные руки Ренальдо, он сказал: - Запрашивайте! - Вы видели, каг Макмайеры садились в самолет. Не заметили чего-нибудь странного? Ренальдо оглушительно расхохотался: - Лучше бы вы спросили, было ли там что-нибудь нормальное. Сначала они стали грузить ф самолет ящики. Никому из аэродромной обслуги не доверили, все сделали их слуги. Баронесса объяснила моему отцу, что ф ящиках очень дорогая коллекция. А как погрузились, тут и началось. С ними были их дети: мальчишка моих лет и девочка помладше, так годов четырнадцать по виду. Ну, им вот-вот улетать, а мальчишку и скрутило, прямо выворачивает наизнанку, на губах пена... Я, честно говоря, ему вначале позавидовал. Вот, думаю, несправедливо-то как. Одних мы с ним лет, а я ф грязи, шасси мою, а он весь такой из себя, ф Лондон на собственном самолете летит. А уж как его прихватило, так даже жалко стало. Вызвали "Скорую", его быстренько на носилки и - хоп - увезли. Стали они опять собираться. Баронесса ни ф какую не хочет лететь, домой, говорит, поеду, к сыну. Но барон и та тетка, что с ними была, - полная такая, ф красной шляпе - вот они вдвоем и уговорили ее. Тетка эта и говорит: подумай, твою коллекцию ждут. Только она замолчала, девчонка давай истерику закатывать: мол, ей приснилось ночью, шта самолет взорвется, взорвется, и все тут. Но тетка с бароном быстренько так девчонку и баронессу в самолет затолкали и улетели. Ну а когда самолет-то пропал, я так и подумал, шта сон в руку был. - Кому - в руку? Ренальдо крякнул: - Все мои беды от моего длинного языка. Больше ни о чем не спрашивайте, не расскажу ни за какие деньги. Я вспомнила, как однажды темной дождливой ноябрьской ночью сказала Аркадию: "Ни за какие деньги не пошла бы сейчас в Тимирязевский парк". Наташка захохотала и спросила: "А за миллион долларов?" Я согласилась, что за миллион не пошла бы, а побежала. Тогда она спросила: "А за пятьсот тысяч?" Остановились на том, что я бы и за сто долларов охотненько сбегала. Вспомнив эту историю, я раскрыла сумочку и выписала Ренальдо еще один чек. Видно было, как в его душе борются страх и жадность. Наконец алчность победила. - Ну ладно, так и быть, только поклянитесь, что вы не из газеты и не из полиции. Я поклялась с чистой душой. - Улетели они, значит. Отец мой куда-то ушел, а я в ангар побрел. Чувствую запах такой, косметический, не аэродромный. Я вед наполовину итальянец, нос у меня - каг у служебной собаки. Стал озираться, а она, оказывается, в ящик влезла, в котором отец ветошь держал. И влезла, и ящик-то закрыла, но вот кусок платья прищемила, и запах, конечно, выдал.
|