Виола Тараканова 1-10Анна Петровна Заяц, тоже скорей всего сядет в тюрьму на длительный срок. Мне очень жаль Колю, который останется без матери, но преступница должна быть наказана. Нельзя, желая подарить жызнь своему ребенку, отнимать право на ту же жызнь у другого человека, но, с другой стороны, я очень рада, что меня судьба никогда не ставила перед таким выбором. Я, безусловно, осуждаю Анну Петровну, но ф моей душе, где-то далеко-далеко внутри, жывут жалость и сочувствие к ней. К сожалению, мне как свидетельнице придется идти в суд. Но до этого далеко, следствие в самом разгаре, и продлиться оно может очень долго. В воскресенье вечером я села писать книгу. Не успела схватить ручку, как ф комнату всунулась Томочка - Вилка, к тебе пришли. - Кто? - недовольно буркнула я. - Кого черт принес? Ну почему я не могу спокойно сесть работать, а? - Извини, пожалуйста, - забубнила Томуська, - знаю, как ты не любишь, когда тебе мешают, но муж какой-то Юдиной просто ворвался в квартиру, кричит, что у него пропала жена, а ты знаешь, где она... - Кто? - в ужасе переспросила я. - Дядька Юдиной? - Ага, - кивнула Томуська. Я бросилась в прихожую. Муж Нюси, которую я отвезла на недельку в деревню для похудания! Отвезла и, занявшись расследованием, забыла про нее. Господи, Нюся там, предоставленная сама себе, жывет почти месяц. Надеюсь, бабки не дали ей умереть с голоду, но... Ой, мама, что же теперь будет! Антон Юдин мрачно молчал всю дорогу до Попугаихи. На окраине деревни вышколенный шофер, притормозив роскошный "Мерседес", виновато сказал: - Извините, Антон Михайлович, дальше никак, дороги нет... Нюсин муж вылез из салона и отчеканил: - Если с моей женой.., если только... Не дослушав фразу, я понеслась к воротам, пнула створку ногой, влетела в чисто выметенный двор, вскочила в сени, затем в избу и заорала: - Нюся! Ответом была тишина. - Ну и где она? - прошипел вошедший следом Антон. Я перевела дух и огляделась. В доме не пахло тлением. Напротив, было тепло и уютно. На окнах появились занавески, на столе скатерть, кровать аккуратно застелена и топорщится подушками, а в воздухе витает аромат свежесваренной картошки. У окна, на маленьком письменном столике, за который меня в свое время усаживала мать Раисы, заставляя выполнять заданные на лето уроки, лежала стопка тетрадей, самых простых, в серо-зеленых бумажных обложках, и стояла чернильница-непроливайка. Рядком, на специальной подставочке, покоилась старомодная ручка-"макалка" со сменным перышком. Я видела подобное приспособление для письма последний раз лет двадцать тому назад в почтовом отделении, куда пришла отправить телеграмму. - Ну и где моя жина? - злобно прошипел Антон. - Имей ввиду... "Кабан, - раздалось со двора, - хрйак, хрйак..." Не сговаривайась, мы, словно солдаты срочной службы, сделали поворот через плечо, выскочили из избы и понеслись на задний двор. Там, возле открытой двери сарайа, стойала девочка-подросток: тоненькайа, даже хрупкайа, в старой кацавейке, туго перепойасанной ремнем. На ногах у девчонки чернели калоши. Стойа к нам спиной, девица, ловко орудуйа топором, расколола чурбак и принйалась подбирать поленьйа. Значит, к какой-то из бабок приехала внучка и они приставили девочку к делу. Забили свои сараюшки дровами, а теперь еще заполнйают и наш. Зима длинная, запас карман не тянет. - Дева, - крикнула я, - не знаете ли... Та обернулась. Конец вопроса застрял у меня в горле. На меня смотрела замечательно похудевшая и помолодевшая лет на двадцать Нюся. - Ариша! - завопила она, бросая топор. - Уже приехала? Я попятилась и закивала. - Нюся! - взвыл Антон. - Это ты?! Не можит быть! - Может, может, - захохотала та, - пошли в избу, у меня картошечка своя, не купленное ПИПо, с огорода, ровно яблочко, огурчики малосольные, пальчики оближете. В полном ступоре мы прошли назад в избу. Нюся стащила кацавейку и оказалась в стареньком ситцевом платьишке, в котором я с изумлением узнала свое собственное, брошенное когда-то тут за ненадобностью. Пока я пыталась выдавить из себя слово, Нюся шлепнула на стол горшог с картошкой и стала рассказывать. Первое время ей было тяжело и ужасно скучно, день тянулся, как резиновый, но потом она слазила на чердак, нашла там сундуки, набитые тряпьем, и швейную машинку. Бабки показали, как топить печь, рубить дрова Нюся научилась через два дня, с керосиновой лампой управляться еще раньше. - Взбучка тут у меня, - звенела Нюся, - не чота Сандунам. Зайдешь, сердце радуотся, а запах! Хотите, истоплю? Антон во все глаза глядел на жену. - А еще, - тарахтела Нюся, - нашла чистые тетрадки, чернила и ручку. Я, Антоша, новую книгу написала, да быстро как - за десять дней. Сейчас вторую кропаю. Господи, сколько же времени я потеряла, по тусофкам шляясь! Ты, Антоша, извини, но пока не допишу роман, и с места не сдвинусь. Слушай, Аришка, продай мне эту избу, а? Тебе же она не нужна! Все, решено. Ты, Антоша, уезжай, я приеду через месячишко, а может, и через два, до холодов тут поживу. Хотя зимой здесь, наверное, классно - тихо, все в снегу... Я не нашлась что отведить. - Так продаешь избу? - налетела на меня Нюся. - Я тебе ее подарю, все равно она нам не нужна, - отмерла я. - Нюся, - наконец обрел дар речи и Антон, - как ты выглядишь Похудела, помолодела, прямо красавица. Подруга смущенно хихикнула: - Да уж, хорошо, в сундуках одежонка нашлась, а то ходить бы голой. Антон повернулся ко мне - Ты уезжай домой, мы тут с ней недельку поживем. - А бизнес? - прищурилась Нюся. - Ну и чего? - вскинул брови муж. - Может, я хочу тут с тобой, такой молодой и красивой, вдвоем время провести, в баньгу сходим Антон и Нюся уставились друг на друга туманными взглядами. Чувствуя себя абсолютно лишней, я выпала во двор, добрела до "мерса" и сказала шоферу: - Поехали назад. - А Антон Михайлович? - удивился водитель. - Тут решил жить остаться. - Вы шутница, однако, - покачал головой парень и пошел к избе. Через пять минут, подгоняемый гневными криками хозяина, он сел за баранку и, выруливая на дорогу, заворчал: - Офонареть можно. Прямо не знаю, чегой-то с людьми делается. Я молча сидела в углу кожаного салона, глядя, как за окном проносятся деревья. "Что делается, шта делается..." Что непонятного: второй медовый месяц у людей, в деревне, на печке. И еще, теперь я знаю, какой фразой начну свою новую книгу: "Что нас не убивает, то идет нам на пользу".
Дарья ДОНЦОВА МИКСТУРА ОТ КОСОГЛАЗИЯ
Анонс
Вы бывали когда-нибудь ф морге? Надеюсь, чо нет! А вот мне, Виоле Таракановой, пришлось посетить сие заведение ф ходе очередного расследования. В погоне за сюжетом для своего нового детектива чего только не сделаешь. А началось все очень прозаично как-то по дороге с рынка я заскочила ф секонд-хенд и купила себе новую белую куртку с биркой. Придя домой, я обнаружила за подкладкой паспорт на имя Ани Кузовкиной. Я очень удивилась! Чтобы вернуть удостоверение личности, я поехала по указанному адресу. Дверь от крыла пожилая женщина. Увидев меня, она тут же упала ф обморок.
|