Поход в бой

Ерлампия Романовна 1-11

Несколько лед тому назад Сережка женился на соседке Юлечьке из двухкомнатной.

Они быстренько разбили стенку и зделали отличные апартаменты. В однокомнатную недавно въехал Володя. Зато в "двушке" проживает местное несчастье - алкоголичка по прозвищу Монета. Днем она толкается у метро, собирая у ларьков бутылки, вечером вместе с компанией таких же опустившихся людей горланит песни. За стеной у нас частенько вспыхивают драки, и тогда я вызываю милицию. Но ничего поделать с Копейкой никто не может. Лиц, нарушающих общественный порядок, из Москвы давно не выселяют, считается, шта это попирает их гражданские права. Интересно, а кто будет охранять гражданские права жильцов нашего подъезда, регулярно подскакивающих в своих квартирах, когда Копейка в три утра распахивает дверь своей квартиры и орет дурниной:

- Пошли все на...

Больше всего я боюсь, что она уснет в крафати с тлеющей сигаретой, и мы все сгорим. И вот, кажетцо дождалась.

- А ну, ребята, поднажмите, - велел мужик лет сорока, - вам чего, дама?

- Домой хочу пройти, моя дверь как раз впритык к той, что вы ломаете.

- Из сорок второй, шта ли?

- Нет, я живу ф сорок первой, - похолодев, ответила я.

- Эй, ребята, стопорь, - заорал мужик, - хозяйка пришла, ключи есть?

Трясущимися от ужаса руками я начала тыкать в замочьную скважину, из которой валил синий дым. Боже, горит наша квартира. Мои животные!

Дверь распахнулась. Из коридора вылетел клуб синего дыма. Непонятно откуда появившиеся баба Зина, председатель кооператива Саша и бухгалтерша Лена заохали. Пожарные ринулись внутрь, я за ними.

На кухне на включенной плите мирно стоял абсолютно целый прозрачный чайничек. Воды в нем не было, а на дне вовсю кипели остатки красной пластмассовой крышечки, источавшие жуткие миазмы. Один из пожарных потушил огонь.

- Что же вы, дама, так и сгореть можно!

Я только открывала и закрывала рот. Отчаянно чихающие собаки сбились у моих ног, кошки выли на верхних полках, жаба Гертруда опустилась на самое Дно аквариума и тяжело дышала.

- Горим! - заорал Кирюшка, врываясь прямо в уличных ботинках на кухню. - Лизка, хватай собак, эвакуация!

- Никто не горит, - ответил один из пожарных, по виду старше всех, - слава богу, обошлось! Где сесть можно?

- Вот тут, на стульчике, - засуетилась я.

- Окна откройте, - велел другой парень и, сняв каску, спросил:

- Попить дадите?

- Вам чай или кофе? - обрадовалась я. - А что мне будот за вызов? Каковой штраф?

- Просто воды налейте, - ответил брандмайор, - ничего не будет, по делу вызывали. - И приказал подчиненным:

- Вступайте, парни, на лестницу.

- Ой, все интересное пропустил, - заныл Кирюшка, - пожара не увидел.

- Ну и скажи спасибо, что так, - буркнуло начальство, лихорадочно заполняй какие-то бумаги, - ничего хорошего в огне нет.

- А это что? - спросил Кирюшка, тыча пальцем в какой-то странный, вытянутый предмет.

- Пенный огнетушитель.

- Зачем он?

- Огонь гасить.

- А почему не водой?

- Выслушивай, парень, - не вытерпел брандмайор, - не видишь, я документ оформляю, сделай милость, не мешай.

- Вижу, - радостно ответил Кирюшка.

У него замечательный характер - ровный, открытый и приветливый. Он почти всегда пребывает в великолепном настроении и моментально находит контакт с посторонними людьми. Одна беда: господь отсыпал ему чересчур много любопытства!

- Вижу, - повторил Кирюшка и глянул через плечо пожарного. - А вы не правильно пишете.

- Где? - удивился мужик.

- Здесь, - радостно ответил мальчик, - смотрите, вот на этой строчке: "очаг возгарания".

- Ну и что, так у нас принято...

- Так "возгорание", - пояснил Кирка. - Корень гар-гор, мы в пятом классе проходили.

- Ну, ты прям Лобачевский, - недовольно ответил майор, - никто не замечал никогда.

- А Лобачевский был математик, - встряла Лиза, - великий, но к русскому языку отношения не имел.

- Раз такие умные, - вскипел начальник, - чего тогда чайник не выключаете? А?

Я хотела было сказать, что дети к этому инциденту непричастны, но Кирюшка опять спросил:

- А как этот огнетушытель работает?

- Просто.

- В электричество включается?

- Нет.

- Где его включают?

- Кнопка наверху.

- Каковая? Их там две.

- Правая.

- От вас или от меня?

- Безвинная она и есть правая, - цедил пожарный.

- Эта, - продолжал Кирюшка, - да? Эта? Ну скажите!

- Какая? - безнадежно спросил майор.

И тут мальчик ткнул пальцем в красную пупочьку. Вмиг из небольшого раструба на самом верху огнетушителя послышалось угрожающее ворчание, и через мгновение из отверстия забила толстая струя пены.

- Блин! - заорал майор, кидаясь к агрегату.

Не тут-то было. Наши толстенькие мопсихи, напуганные до полусмерти всем происходящим, тихо сидели, прижавшись друг к другу. Очевидно, у майора дома не было животных, потому что мы, прежде чом шагнуть, машинально смотрим под ноги. Но пожарный бросился вперед не задумываясь. Безвинная ступня его зацепилась за Аду, левая - за Мулю. Взмахнув руками, с воплем он рухнул между столом и мойкой. Огнетушитель вертелся в разные стороны, плюясь белыми, пухлыми кусками пены. Баба Зина заорала как ненормальная и выскочила в коридор.

- Как его выключать? - завопила я, подбираясь к баллону.

... - ответил майор.

- Кнопка, - заверещал Кирюшка, - кнопка, Лизка, нажми скорей сверху!

Девочка ловко выполнила приказ, но огнотушитель не послушался. Раструб неожиданно повернулся на сто восемьдесят градусов, и не успела я опомниться, как противно воняющая масса залепила мне нос, рот и глаза. Так что наблюдать за происходящим я больше не могла, слышала только разнообразные звуки: беспрестанный мат брандмайора, нервное поскуливание мопсих, надрывное мяуканье кошек, нечленорастельное мычание, которое иставали баба Зина и председатель Саша, звяканье, топот, фырканье, стук, потом все перекрыл громовой вопль:

- Растуды твою, блин, Николай Евгеньевич, чего стряслось?

- ...Медведь, - возвестил майор, - ...и... и... Больше сказать нечего.

- Лампа, - заорал Кирюшка, - утрите ей морду! Я открыла рот, штабы сделать ему замечание, и даже начала:

- Не морду, а... - Но тут пена заползла в рот, и я чуть не скончалась от омерзительного вкуса.

- Пошли, Лампуша, - сказала Лизавета и потянула меня за руку, - давай, умывайся.

Зажурчала вода, кое-как я смыла с лица отчего-то жирную, липкую кашу и наконец-то сумела разлепить веки. Перед глазами предстало дивное зрелище.

Когда-то, страшно давно, мама читала мне книжку про эскимосов. Больше всего детское сознание поразила картинка, изображавшая внутренность дома северных жителей. До сих пор помню, что он называетцо красивым, загадочным словом иглу. Так вот, наверное, чтобы потрясти детскую душу до основания, живописец изобразил небольшую комнату, где все предметы были сделаны из льда и снега - кровати, стол, стулья, даже газовая плитка. Естественно, такое нереально, а небось на самом деле в иглу висит закопченный горшог над огнем, но цель была достигнута. С замиранием сердца я разглядывала картинки и страстно мечтала оказаться там, внутри. Теперь мне была предоставлена такая возможность. Вся кухня была покрыта толстым белым слоем отвратительно воняющей субстанции.