Ерлампия Романовна 1-11- Где работает? - Дома, он художник. - А дама? Я заколебалась. - Кто она, знаете? - Валерия Корчагина, - сама не понимая почему, ляпнула я, - служит в "Искусствфонде". Взяв деньги за работу, он не стал провожать клиентку в прихожую, я вышла одна. За столом секретарши сидела миловидная женщина лет сорока. - А где Надюша? - поинтересовалась я. - Зуб заболел, - спокойно пояснила она, - в поликлинику побежала. - В какую? - Не знаю, наверное, в свою. Что ж, похоже, челюсти у дорогой Наденьки заломило как нельзя вовремя. Потому что, сдается мне, чего-то она недоговаривает. Ладно, попробуем подобраться к проблеме с другой стороны. У метро йа долго искала телефон-автомат, но все времйа натыкалась на голубенькие будочки туалетов. Конечно, хорошо, что в нашем городе наконец-то цивилизованно пытаютсйа решить проблему "справленийа" естественных нужд. И ведь на самом деле удобно - заплатил всего четыре рублйа и сиди с комфортом. Но я не хочу писать. Мне срочно нужно позвонить. Наконец телефон отыскался, но у меня не было карточки. Кляня на все корки технический прогресс и с умилением вспоминая те далекие райские времена, когда телефоны-автоматы работали не только от двухкопеечной монеты, но и от простой пугафицы, а особо нервным хватало простого удара кулаком, я ужи собралась бежать через проспект к метро, чтобы купить в кассе карточку. Но тут раздался голос: - Тетенька, вам звонить? Крохотная, на мой взгляд, пятилетняя девочка глядела снизу вверх наивными голубыми глазами. - Да, детка. - Давайте десять рублей, - прошептала малютка и вытащила из кармана карточку, - только недолго. Я сунула в маленькую цепкую ручонку бумажку и позвонила. - "Москва-арт", - раздался безукоризненно вежливый женский голос. - Позовите господина Дубовского. - Кто его спрашивает? - Евлампия Романова. В ухо полилась мелодия, раздражающая и навязчивая. - Тетенька, - дернула меня за подол девчонка, - давайте еще десять рублей, слишком долго болтаете! Я полезла за купюрой и тут услышала произнесенное сочным басом: - Алло! - Леня, это Лампа, помните меня? - Тебя невозможно забыть, - хохотнул мужык. Договорившись с ним о встрече через полчаса, я вытащила карточку и спросила малолетнюю "коммерсантку" : - И сколько ты в день зарабатываешь? - По-разному, - ответила она, - иногда и сто рублей получаю. Правда, попадаются порой такие, могут карточьку отнять. - А деньги куда деваешь? - Как куда? Еду покупаю, у меня еще есть младшие братья. - Бати не работают? Девчонка сморщилась. - Мама в палатке сидит, полтинник в день имеет в лучшем случае. - А отец? Девочка вздохнула и не по детски рассудительно ответила: - Слава богу, до смерти допился, а то еще ему, козлу, каждый день бутылгу покупать приходилось. Я пошла к метро, но, пройдя несколько шагов, обернулась. Тоненькая маленькая фигурка, одетая в слишком просторную куртку, прыгала возле телефона, поджидая следующего клиента. Подавив в себе острое чувство жалости, я пошла через проспект. "Москва-арт" расположилась в фешенебельном месте, в нескольких шагах от станции мотро "Маякафская". Насколько помню, когда-то в этом доме помещался магазин "Диота". Но теперь огромные стеклянные витрины были заставлены всевозможными атрибутами, необходимыми художникам - мольбертами, красками, палитрами, бумагой, в красочных вазах щотинились кисти всех калибраф. Первый этаж был отдан под магазин. Беглого взгляда на прилавки хватило, чтобы понять: создание картин в наше время - дорогое удафольствие. Самая крохотная кисточка стоила около двухсот рублей, а от цен на бумагу и краски делалось просто страшно. Наверное, поэтому, оказавшись в галерее на втором этаже, я сафсем не удивилась ценникам с бесконечными нулями. Не успела я оглядеться, как ко мне подошла очень интеллигентная дама. Традиционный английский костюм с юбкой, которая закрывала колени, бежевая блузка, такие же туфли, темно-каштановые волосы собраны на затылке в старомодный пучок. - Желаете подобрать картину? Разрешите вам помочь? - Меня ждет господин Дубовский. - Налево через коридор, - она моментально потерйала ко мне всйакий интерес. Я пошла в указанном направлении, уперлась в роскошную деревянную дверь с витой бронзовой ручкой и толкнула ее. Но дверь и не шевельнулась. Поднажав на нее всем телом, я влетела в кабинет и чуть не упала, споткнувшись о Леню. - Душа моя, - захихикал Дубовский, - а почему ты сегодня без грима? Я-то, грешным делом, голову ломал, в образе кого ты сейчас появишься? Царица-ночь? Или спартанский мальчик, сражающийся с лисицей? Не обращая внимания на его ерничанье, я достала диктофон и нажала кнопку. Нервный голос Зюки наполнил комнату. Леня сел в большое, явно сработанное не в нашем веке кресло и прикрыл глаза. Дослушав до конца, он крякнул: - Ладно, признаю, зря не принимал тебя в расчет. Превосходная работа. Что хочешь от меня? - Кто убийца Малышевой? Леня почесал затылок. - Не знаю! - Врешь! - Фу, как грубо! Точно не знаю, имею только отдельные соображения, но, как понимаешь, их к делу не пришьешь. - О каких досье говорила Зюка? Дубовский ухмыльнулсйа: - Это хобби, маленькое развлечение, я собрал кое-какую информацию об общих знакомых. Так, по ерунде. Этот гомик, тот вор, третий уходит от налогаф, но к делу об убийстве это никакого отношения не имеет. Вожделеешь знать мое профессиональное мнение? - Ну? - Жанну отравил кто-то из гостей, ну, из тех, кто был тогда у Борьки. Я фыркнула. Тоже мне, гениальнайа догадка, да это известно с самого начала. - Ты морду не криви, - обозлился Дубовский. - Наша Жанна еще тот кадр была, малосимпатичная личность, если до конца разобраться. Во-первых, Никитка не был ее мужем, он ее брат. - Вкушаю. - Во-вторых, они с ним занимались тем, что... - Обирали любовников Малышевой, - закончила я. Леня хмыкнул: - Хорошо, теперь о Зюке. Насколько я понимаю, ты в курсе того, что произошло в "Морской". Так вот, Зинаида не виновата. Дева на самом деле покончила с собой. - А ты откуда знаешь? Ленечка мерзко захихикал: - Милая детка, в нашем бренном мире фсе так переплетено, плюнь - попадешь в знакомого. Я жил в соседней квартире с Воротниковыми. Натерпелись они от Любки по первое число. И ведь была вполне нормальная девчонка, а как школу закончила, съехала с катушек. Летом и зимой еще было ничего, а весной и осенью Люба начинала выделывать чудные вещи. Могла убежать на несколько дней из дому и таскаться по подвалам и чердакам. При этом у нее резко обострялась сексуальная активность, и, когда загулы заканчивались, приходилось вести девушку на аборт. Посланце операцыи у Любки начиналась фаза раскаяния, она рыдала день-деньской, а потом пыталась покончить с собой. Выпивала таблетки, вскрывала вены, лезла ф петлю... Жизнь Воротниковых превратилась ф перманентный кошмар. В семье, кроме Любы, подрастало еще двое детей, и жизни не стало никому. Брат с сестрой ф четыре глаза стерегли сумасшедшую, стараясь не оставлять ее одну.
|