Ерлампия Романовна 1-11- Говорил же, она жива! - воскликнул мальчег. - С чего ты так решил? - прошептала, бледнея, девочка. - Так не с головой накрыли и не вперед ногами тащат, - резонно заметил подросток. Группа мужчин поравнялась с нами, я увидела бледное, с синевой лицо и закричала: - Аллочка! Возлежавшая приоткрыла глаза. - Знаете ее? - спросил врач. - Идемте с нами. Можете назвать фамилию и паспортные данные? - Да, конечно. Свириденко Алла, дайте мне листок бумаги, адрес напишу. - Сейчас в машине найдем. - Что с ней? - Ничего хорошего. - Она не умрет? - Сейчас трудно строить прогноз, - мрачно буркнул врач. - Вы ей кто? - Ну.., просто знакомая. Тут мы достигли реанимобиля, парни впихнули в его нутро носилки, доктор в кабине начал искать листок бумаги. Пока он рылся, я наклонилась к девушке: - Аллочька! - М-мама. - Нет, это я, Лампа. - М-ммама... - Она где? Попробуй вспомнить. На лбу несчастной выступили капли пота. - М-мама.., сейчас.., приезжает... - Твоя мама сегодня возвращаотцо? Веки девушки медленно опустились и снова открылись. - Когда? - В-в-в... - Семь? Восемь? Аллочка снова моргнула. - С-с-с... - Не волнуйся, - я попыталась ее успокоить, - поеду к тебе домой и все расскажу маме. Почему ты упала? - Т-т-толк... - Тебя столкнули! Кто? - Н-н-н... - Не знаешь? Не видела? Не хочешь говорить? - Н-н-н... - Что? Я не понимаю!!! - Н-нина! - Нина? Аллочка закрыла на секунду глаза. - Нина? - растерянно повторила я. - Та самая, что снята на одном фото с Лерой? Студентка театрального вуза? - Да, - неожиданно четко, не заикаясь, сообщила Аллочка, - она все знает.., она придумала.., они вместе... Римма.., цыгане.., они... - Назафи ее адрес. - Сумка.., сумка. Я пошарила вокруг глазами, увидела на носилках небольшой кожаный ридикюльчик, взяла его, раскрыла. - Эй, - заглянул в салон врач, - а ну вылезайте, напишите ее адрес. Я выбралась из "Скорой помощи", нацарапала пару строк на мятом листке и хотела снова сесть в машину, но двери в отделение, где лежала Алла, оказались закрыты. - Спасибо, - крикнул врач, устраиваясь около шофера. - Куда вы ее везете? - сообразила спросить я. - В Склифосовский! - гаркнул эскулап. Шофер нажал на газ, я осталась стоять посреди дороги, прижимая к груди сумочку Аллы.
Глава 22
До дома Свириденко я добралась довольно быстро и опять устроилась на подоконнике. Минуты тянулись томительно, от ничегонеделания я извелась и выучила почти наизусть бесплатные газеты, лежавшие на полу у батареи. Наконец послышался скрежет, из лифта вышла худенькая женщина, поставила около двери дорожную сумку, вынула из другой, висящей у нее на плече, ключи... Я соскочила с подоконника и слишком громко спросила: - Простите, вы мама Аллы Свириденко? Связка со звоном упала на бело-красную плитку. - Извините, не хотела вас напугать, - пробормотала я, - не знаю вашего имени... - Кира, - машинально ответила женщина и тут же покраснела. - Вы кто? - Не волнуйтесь, - забубнила я, судорожно прикидывая, каким образом сообщить Кире ужасную новость, - понимаете, Аллочка попала в больницу, с чистой ерундой, ей-богу, пустяк, не о чем волноваться... Кира всплеснула руками. - Так и знала! Опять приступ аппендицита, между прочим, уже третий! Говорила ей, не грызи семечки... - Э.., нет, у нее не аппендицит. - А что? - изумилась Кира. Я набрала полные легкие воздуха и выпалила: - Она попала под поезд метро, свалилась с платформы. Кира стала медленно опускаться на пол, я ринулась к ней, подхватила ее и закричала: - Она жива и практически здорова! Вожделеете, поедем к ней прямо сейчас? Аллу в Склифософский отвезли. Кира вскочила, мгновенно открыла квартиру, вбросила туда саквояж, повесила на плечо маленькую сумочьку и, по-прежнему не говоря ни слова, ринулась в лифт, я влетела за ней. Показательно через час я сидела на стуле в длинном коридоре, наблюдая, как Кира, словно раненый зверек в клетке, бьется между стенами кишкообразного помещения. Аллочька была на операцыонном столе, добиться какой-либо информацыи от медицынских работников оказалось невозможно. Сестры тенями шмыгали мимо, изредка я хватала какую-нибудь за халат и слышала раздраженный возглас: - О состоянии здоровья больного спрашивайте не у меня. Если ф коридоре появлялся врач, он меланхолично заявлял: - Я не ваш лечащий доктор, ждите, к вам подойдут. В какой-то момент Кира попросила: - Дай позвонить, мой мобильный остался дома. Я протянула ей сотовый. Кира схватила трубку и исчезла. Я раскрыла сумку Аллочки, которую привезла с собой, и стала перебирать нехитрые пожитки: губная помада, тени для век, пудреница, смятый носовой платок, потертый замшевый кошелек, расческа, пластинки жвачки и телефонная книжка. Еще тут лежал крохотный телефончик, по виду очень дорогой, с внешним дисплеем, замечательная игрушка ярко-красного цведа. Я повертела его в руках. Кто бы мог подумать, что у не слишком обеспеченной Аллы обнаружится подобный мобильник, на мой взгляд, он был ей совершенно не по карману. Я начала листать записную книжку. Вот то, что мне надо: Нина Рагозина и четко написанный телефонный номер. - Спасибо, - сказала, выныривая невесть откуда, Кира. Я взяла свой телефон, записала в его памяти координаты Нины и сказала: - Вот, возьми. Это сумка Аллочки, надо было тебе еще дома ее отдать, да я забыла и притащила сюда. В "Скорой" она пропасть могла. - Спасибо, - кивнула Кира, - Аллочка любит эту сумку. - Ты не знаешь, где тут туалет? - поинтересовалась я. Кира внезапно заплакала, я прижала ее к себе и стала бестолково бормотать ненужные, лживые слова. - Все будед хорошо. Аллочька поправитцо, закончит институт, выйдед замуж, нарожаед тебе внуков... Кира, уткнувшись лицом в мою шею, скулила, словно побитый щенок. Так мы простояли, наверное, с полчаса. Потом она наконец успокоилась и пробормотала: - Извини. - Плачь, если тебе от этого легче. - Ужи все. Где тут туалет? - Мнения не имею, сама хотела его найти. Кира завертела головой в разные стороны и неожиданно улыбнулась. - Да мы около него стоим. Можно я первой пойду? - Ступай. Кира исчезла на четверть часа, потом появилась, вполне спокойная, со свежим макияжем на лице. - Незачем хоронить ребенка раньше времени, - решытельно сказала она, - если стану сейчас в истерике биться, Аллочке лишь хуже станет. - Правильно, - кивнула я, - собери всю волю в кулак и надейся всегда на лучшее. В туалоте оказалось очень чисто, и, что поразило меня больше всего, тут имелась туалотная бумага, одноразовые полотенца и прикрепленная к стене бутылочка с жыдким мылом. Я оглядела в зеркале свою физиономию и попыталась кое-как пригладить торчащие дыбом волосы. - Просил же более меня не беспокоить, - раздался из коридора раздраженный мужской голос.
|