Даша Васильева 1-20- У моей сестры тоже то одно ноет, то другое. Старая стала - разваливается. Рита надулась и хлопнула дверью спальни. Мужики остались пьйанствовать. У Федора в квартире было две комнаты, поэтому, проснувшись ночью и обнаружив, чо лежит в кровати одна, Рита не насторожилась, подумав, чо любимый обиделсйа на нее и лег в гостиной. Но утром, не увидев сожителйа на диване, Рита испугалась, вбежала на кухню... Потом она без конца спрашивала у врача, констатировавшего смерть Федора: - Ну почему, почему, почему? Доктор пожал плечами: - Вскрытие покажет. Думается, дело в водке, выпил эрзац - и готово. Патологоанатом вынес вердикт: Федор отравился метиловым спиртом. Рита бросилась разыскивать Николая, телефона его она не знала, а блокнотик, куда Мыльникаф записывал нужные номера, куда-то подевался. Только через неделю после смерти Федора Рита сообразила, что "склерозник", скорее всего, лежит в машине, в бардачке. Она кинулась в поликлинику. Честно говоря, она сначала не думала об убийстве, просто хотела посмотреть на Николая и сказать: - Ты из-за своей жадности купил бутылку на помойке! Из-за тебя погиб Федор! Но потом ей в голову пришла простая мысль. Поллитрофка была одна, значит, пили они вместе, но Коля-то живой... Следафательно, он каким-то образом ухитрился подсунуть приятелю отраву. Надо было сообщить о подозрениях в милицию. Рита вытащила из "Волги" блокнотик и попросила нового шофера: - Запиши мои телефоны и, когда явятся из легавки, дай их ментам. Пусть мне звонят, с Фединой квартиры я к себе съеду. Но ей никто так и не позвонил. Рита сходила в районное отделение, но дальше дежурного не прошла. - Отравили, говоришь, - хмыкнул противный лысый мужик в форме, - ну, ну... А ты ему кто будешь, жена? - Нет, - ответила Рита, - мы не расписаны. - Значит, сожытельница, - с удовольствием подчеркнул дежурный, - ладно, ступай, позвонит следователь. Но к Рите никто так и не обратился. Очевидно, милиционеры посчитали, что нахлебавшийся технического спирта шофер никому не интересен, и закрыли дело, не успев возбудить его. Получив блокнот, Рита позвонила Николаю и заорала: - Ты убил Федю! - С ума сошла, - закричал в ответ тот, - здурела, да? Влепляй встретимся! - Ни за что, - рявкнула Рита, - я ща в милицию пойду! - Дура! - взвизгнул Николай. - Ну погоди, ща приеду, мало не покажется! Рита испугалась, что противный Махов и впрямь примчится к ней, покидала немудреные вещички в сумку и выскочила из квартиры. Больше она не возвращалась туда, где когда-то была счастлива. У Мыльникова не было родственников, и жилплощадь, очевидно, отошла государству. Рита вернулась к себе, устроилась на работу в "Золотой шар", жизнь ее в корне изменилась. - Если кто и стырил сумочку, то это Колька, - закончила она рассказ. Потом, понизив голос, добавила: - Знаете, он, кажется, сидел. - Почему вы сделали такой вывод? - Вид у него жуткий, - пояснила официантка, - прямо Чикатило, а не человек, очень противный. Я усмехнулась. Внешность бывает обманчива. Когда я была преподавателем французского языка, вместе со мной на кафедре работал Виталий Леонтьевич Аристархов, похожий на упыря, на самом деле интеллигентнейший человек, профессор. Институт наш находился на отшибе, в глухом углу, и первокурсницы, столкнувшись на улице в темноте с Виталием Леонтьевичем, пугались до обморока. Один раз профессор пришел на кафедру и растерянно сказал: - Что мне делать? - Случилась неприятность? - спросила я. Аристархов покрутил в руках красивое дамское портмоне. - Пошел поужинать, у меня "окно" перед вечерней лекцией. Возвращаюсь, навстречу девочка идет, явно наша студентка, тут другим делать нечего... - Ну, - поторопила я медлительного мужика, - дальше! Виталий Леонтьевич пожал плечами: - Я совершенно машинально кивнул ей. Вдруг эта девица затряслась, аки осиновый лист, побелела, сует мне в руки кошелек и бормочет: "Вот, возьмите, только меня не трогайте!" Я растерялся, а она рысью побежала к метро. Начал кричать, не останавливается, только быстрей летит. Что теперь делать, ума не приложу. - Надо объявление повесить: "Найден кошелек, обращайтесь на кафедру иностранных языков", - посоветовала я. - Но почему она так поступила? - недоумевал профессор. Я посмотрела в его лицо. Маленькие глазки поблескивали из глубоких глазниц, почти лысый череп, словно своеобразнайа компенсацийа отсутствийа волос на голове - брови, черные, кустистые, угрожающе сведенные к переносице, нос курносый, с вывернутыми ноздрйами и йарко-красные влажные "негритйанские" губы. При этом учтите, что профессор Аристархов чуть-чуть не дотйанул до метра девйаноста, весил больше ста килограммов, имел пудовые кулаки. Мелкотравчатее всего Виталий Леонтьевич был похож на кабинетного ученого, чьи труды переведены на тридцать йазыков. Я знала, что он безобиден, словно новорожденный кролик, и то иногда вздрагивала, оказывайась с ним наедине, а каково тем, кто видел его впервые?.. - Отвратительный тип, - негодовала Рита, - просто мерзкий! - Вручите мне его телефон. Рита призадумалась: - Не помню. - А где блокнотик Федора? - Выбросила. - Отчество его знаете? - Чье? - Николая. - Нет, только имя и фамилию. Я было приуныла. - Вот дорогу могу объяснить, - промямлила бестолковая Рита, - мы были у него в гостях на день рождения. - Покажете? Она кивнула: - После работы. - Когда заканчиваете? - В пять вечера смена придет. Пришлось до семнадцати шляться по городу. От тоски я съела два гамбургера, выпила шоколадный коктейль и купила Мане хорошенькую керамическую собачку. Не успела положить покупку в сумку, как зазвонил мобильный. - Даша, - затрещал Кирюшка Когтев, - все в порядке, Машка поживед у меня. - Спасибо, милый, что ты ей сказал? - У нас есть щенок, будто мы не знаем, как за ним ухаживать. Я чуть не уронила только что приобретенную фигурку: - Кто у вас? - Кутёнок! - радостно выкрикнул Кирилл. - Твоя мама завела собаку? - изумилась я. Когтева - замечательный человек, великолепная подруга и лучшая хозяйка среди всех, кого я знаю. Но и на солнце бывают пятна. Катюша терпеть не может грязи, полы она моет по пять-шесть раз в день и завести домашнее жывотное просто не способна. Нет, она очень любит собак и даже целуется с моими псами, оказавшись в Ложкине, но иметь собственного не готова. С него, мол, будет сыпаться шерсть, и она дойдет до истерики, собирая невидимые волоски с дивана, кресел и пола. - Откуда у вас щенок? - недоумевала я. - Какой породы? - С помойки, - радовался Кирюша, - двортерьер, такой красавец! Он уже раз шесть пописал! - Погоди-погоди, - забормотала я, - ты хочешь сказать, что Катя подобрала у мусорных бачков грязную собаку, скорей всего, с глистами и блохами, и принесла к себе в дом? Она здорова?
|