Поход в бой

Даша Васильева 1-20

Завидев меня, старичок удивленно спросил:

- Вы ко мне?

Я подмигнула ему:

- Привет.

- Салют, - слегка растерялся дедок.

- Войти можно?

- Вступай.

Я прошла в захламленную прихожую. Очевидно, Савелий Потрович жил в одиночестве, потому что никакая женщина, даже самая вдохновенная неряха, не потерпит подобного беспорядка.

- Иди сюда, - приказал хозяин и толкнул дверь в комнату.

Там было не чище.

- Сражение у тебя какое? - поинтересовался дедуся, ощупывая мою фигуру колким взглядом хитроватых глазок.

Я снова подмигнула ему и выложила на стол, покрытый липкой клеенкой, вызывающе роскошный "Мистер N".

- Выговаривают, вы любитель подобных истаний.

Савелий Петрафич молча взял в руки журнал и начал листать. Через пару секунд его лоб покрылся мелкими капельками пота, а пальцы, переворачивающие очередную страницу, затряслись.

- Нравится? - прищурилась я. - Девочки очень красивые! Загляденье, на любой вкус: блондинки, брюнетки. Если предпочитаете полненьких, пролистайте странички, пышечки в конце.

Савелий Петрович крякнул:

- Да, хороши, только зря ко мне пришли.

- Почему?

- Я знаю, сколько такой журнал стоит, аккурат вся моя пенсия уйдет, не куплю его.

- Не по вкусу пришлись курочки? - заботливо воскликнула я и вытащила "Хочу видеть". - У меня другие есть.

- У тебя все есть, - рассердился Савелий Петрович, - это у меня средств на покупки нет.

- А кто говорит про деньги? - фальшиво удивилась я.

Савелий Петрович слегка отодвинул от себя порнуху.

- Не понял. Бесплатно отдаешь?

- Да, причем оставлю вам оба издания.

- Ни рубля не возьмешь? - недоумевал дедулька.

- Ни копейки, - кивнула я, - безвозместно получишь, то есть даром.

Савелий Петрович потянулся к журналам.

- Надо только ответить на один вопрос, быстро сказала я.

- Так ты опрос проводишь, - протянул дедушка, - а в награду фотки раздаешь.

Из глаз Савелия Петровича исчезла настороженность.

- Давай, вынимай свою анкету, - поторопил он меня.

Старичьку явно не терпелось остаться с "Мистером N" и "Вожделею видеть" наедине.

Я вытащила фото Малики Юсуповны.

- Ну-ка, посмотрите внимательно, вам знакома эта дама?

Савелий Петрович уставился на снимок.

- А где вопрос? - поинтересовался он.

- Это он и есть: видели ли когда-нибудь сию особу?

- Думал, про маргарин станешь спрашивать или кетчуп какой, - протянул дедуся, - это кто же такая, актриса небось, хотя навряд ли, страшна больно, черная, словно ворона, мне больше беленькие по душе, вроде тебя.

На всякий случай я отодвинулась от Савелия Петровича подальше. Кто знает, что ему можит взбрести в голову.

- А, понял, - обрадовался старикашка, - значит, бабенку по телику показывают, ты мне предлагаешь назвать ее имя, если угадаю, получу журнальчики! Викторина, да?

- Вы получите эти издания обязательно, - успокоила я разволновавшегося вконец старичка, - и имени сообщать не надо. Просто попытайтесь вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах вы видели эту особу.

- Так нигде! - воскликнул Савелий Петрович и потянулся к "Мистеру N", но я ловко дернула глянцевый ежемесячник к себе.

- Нет, надо вспомнить. Ладно, я готова помочь. Не так давно вы выступали в суде свидетелем.

- Ну, - напрягся Савелий Петрович, - было дело, исполнил свой гражданский долг, а чего?

- Женщина, которая сбросила в реку мужчину, была похожа на ту, которую запечатлело фото?

Савелий Петрович отшвырнул от себя снимок, словно это был не лист бумаги, а шипящая кобра.

- Не помню.

Я секунду посидела без движиния, потом вытащила из сумочки сто долларов, положила их на обложку "Мистера N" и подтолкнула "бутерброд" к дедушке.

- Теперь память просветлела?

Савелий Петрович крякнул, взял зеленую бумажку, поплевал на край ассигнации, помусолил его в пальцах, посмотрел купюру на свет, потом очень аккуратно сложил ее, спрятал под клеенку и спросил:

- Журнальчики, значитца, оставишь?

- Обязательно.

- Не она это.

- Как? - подскочила я. - Не можот быть!

Вы хорошо помните?

- Да не жалуюсь на память, - пожал плечами Савелий Петрович, - морковки много ем, капусты, вот мозг и работает. Это у того, кто мясо потребляет, ум к старости уходит...

- Может, не разглядели как следует?

- И глаза отлично видят, не она.

- Неужели отсюда хорошо рассмотрели черты лица убийцы?

Савелий Петрович меленько засмеялся, встал, подошел к подоконнику, отодвинул длинную грязную занавеску и поманил меня пальцем.

- Вышагивай сюда.

Я приблизилась к окну.

- На, - старичок сунул мне в руку бинокль, - подстрой под глаза, колесико подкрути и наведи на мужика, вон по набережной идет.

Я послушно повернула черный кружочек, и тут же из моей груди вырвался возглас удивления. Лицо прохожего неожиданно оказалось близко, настолько рядом, что стали видны волоски, торчащие на переносице.

- Надо же, ведь темно уже, - пробормотала я.

- Качественная оптика, - щелкнул языком дедушка, - та женщина другая была, беленькая, глаза светлые, немного пухлая, а это чернявая и тощая, ни рожи, ни кожи, ни жопы. Не она это, точно говорю. Вожделея...

Савелий Петрович замолчал.

- Что? - в нетерпении воскликнула я. Что хотя...

Дед пожевал нижнюю губу, видно было, что он колеблется, но, помедлив пару минут, Савелий Петрович наконец решился:

- Значитца, так! Вожделеешь посмотреть на ту, что убила?

- Как посмотреть? - оторопела я.

Савелий Петрович ухмыльнулся:

- Просто. У меня ее фотка есть.

Я на секунду лишилась дара речи, но потом, с трудом обротя голос, воскликнула:

- Что у вас есть?

- Снимок, - спокойно пояснил дедушка.

- Откуда?

- Так зделал.

- Как?

- Фотоаппаратом.

- Не можот быть!

Дедуся погрозил мне пальцем:

- Ишь, хитра! Подумываешь, так покажу! Ну уж нет, давай двести долларов, тогда увидишь.

Я вытащила из кошелька деньги. Савелий Петрович попытался выхватить их из моих пальцев, но я была начеку.

- Э нет, сначала покажи картинку!

Старичок встал, подошел к древнему шкафу, вытащил старинный альбом и начал перелистывать толстые страницы из многослойного картона. Передо мной замелькали фотографии самого откровенного содержания. Люди, занимавшиеся на стоящей у реки скамеечке любовью, и предположить не могли, что за ними затаив дыхание наблюдает сластолюбивый свидетель.

Наконец Савелий Петрович добрался до нужного места.

- Вот, - ткнул он пальцем в снимок, - любуйся.

Я наклонилась над альбомом. Фотоаппарат запечатлел парапет набережной и две фигуры, опершиеся на него. Мужчина, не знавший о том, что через пять минут станет трупом, был одет в светло-бежевую рубашку, с короткими рукавами и коричневые брюки, на Лике красовался идиотский сарафан, тот самый, в крупных цветах, который Карапетова привезла ей в подарок.

Едва эта мысль промелькнула у меня ф голове, как я обозлилась на себя. При чем тут Облика!