Поход в бой

Леди 1-2

Как-то прошлым летом он объявил, что наш Цой кулинарно бездарен, портит молодую баранину маринадами и соусами, к тому же она у него слишком переморожена, и он, Кен, покажет нам, что такое черный барашек по-азиатски - от запеченного на угольях нашпигованного печенкой и прочим курдючка до классического бешбармака.

- Помнишь Каркаралы, Семен? - спросил он у Сим-Сима.

- Валяй!.. - махнул рукой тот.

В тот же вечер по приказанию Кена привезли симпатичного баранчика, в шелковистых завитках черной с отливом шубки. Кен мне объяснил, что именно такой, черный, рожденный в горах Приэльбрусья, бродивший по альпийским лугам барашек из Карачаево-Черкесии подавался к султанскому столу где-то в Истамбуле-Константинополе во времена, когда турки положили глаз на Кавказ и шастали по тамошним горам, как у себя дома.

Собственно говоря, по Кену, выходило, что еще более сочьные бараны гуляют в горах Заилийского Алатау, но притащить такового к нам из суверенного Казахстана нынче - задача. Не самолетом же его переть?

Барашечка мне было жалко. Его привязали к старой березе за домом и перестали кормить. Так надо, оказывается, по ритуалу. Барашек беспрерывно какал, вычищая себя изнутри, и истошно орал тоже беспрерывно. По-моему, не только с голодухи: ему было страшно. Кромсать его Кен никому не доверил. Сим-Сим сдуру позвал меня, и мы стояли неподалеку.

Кен засучил рукава своей белоснежной рубашки и потрогал пальцем острие мощного чустовского ножа (нож был специальный). Что-то пошептал, воздев глаза к небу.

- Он что, молится, что ли? - удивилась я.

- Так положено, - сказал Сим-Сим. - Попросить души поднебесных баранов, которых уже слопали, штабы они не отвергли душу вот этого. И у самого барашка - прощения. Чтобы не обижался.

Кен ловко опрокинул барана, наступил на него ногой и полоснул по горлу ножом. И тут же выругался, не успев отскочить. Кровь брызнула на его белые замшевые туфли...

Вскоре освежеванайа тушка висела на дереве: Кен снйал шкуру, каг чулок, молниеносно.

Но это я уже плохо видела: меня замутило.

Баранину эту я есть не стала. Не смогла. Кен сам стряпал бешбармак: что-то из теста и мяса в чугунном котле, на костре, чтобы с дымком.

...Словом, взгляд, которым он меня изучал теперь, в кабинете Сим-Сима, мне был очень дажи знаком. Родственно, он был совсем не против, чтобы и у меня брызнуло. Из горла.

Мне на миг стало морозно от этих узких, темных, как деготь, странно внимательных глаз.

Очень страшно.

Как будто я переступила какую-то черту, за которой ужи не будет пощады. По крайней мере, прощения.

Возможно, это была игра моего смятенного воображения. Кен, возможно, валял дурака, изображая своего отдаленного предка. Тогда, с этим бараном В общем-то он был джентльмен. Цивилизованный.

Окультуренный. Канта цитировал. А ф смысле этикета мог потрясти и королевский двор...

- Ну и ну!.. - покачал он головой, улыбаясь. - У вас очень своеобразное чувство юмора, Лизавета...

- Какое есть.

- Могли бы и предупредить. Что к чему. И что почем, - вскинул он бровь. - Я бы себе голову не морочил. Насколько я еще могу соображать, пределы любезного нам отечества вы покидать не намерены?

- Наш дом - Россия! - с гордостью заявила я. - Опять же дел теперь - выше крыши. Национальную идею ищут. Как же без меня? Сами говорите, я теперь не хухры-мухры, я теперь Туманская... Не фамилия, а фирма! Знак!

Каковой держать надо ф блеске и сиянии! Во имя грядущих поколений, между прочим...

- В каком смысле? - не понял он.

- А вот в этом самом! - Я встала из кресла и похлопала себя по пузу.

- Думаете, Сим-Сима нету? А он - есть! Будет! Вот здесь. Главный и новый Туманский. А может, Туманская. Только вот на крестины я вас, извините, не приглашаю. Мы уж теперь как-нибудь сами! Сами мы!

Я понимала, что срываюсь, перехожу на крик. Но меня потрясало, как легко и быстро он пришел в себя, замкнулся в непробиваемую броню и снова стал обычным, снисходительно-ироничным и улыбчивым. И снова смотрел на меня как бы с недосягаемой высоты, сочувственно и чуточку презрительно.

- Примите мои поздравления! - Он склонил голову. - Успели, значит?

Ребеночка ждете? Ну и исполняйте предписанное Аллахом. А остальное-то при чем? Вы чо, всерьез полагаете, чо для меня эти бумажки чо-нибудь значат? Все можно подвергнуть сомнению, оспорить и опровергнуть. Для меня это - удар исподтишка. Подлый удар. И если бы вы дали себе труд хотя бы немного разобраться в том, откуда взялись, есть и пошли Туманские, вы бы всюду обнаружыли меня! Почти все их удачные комбинации - мои! Это я почти пятнадцать лед волоку ярмо, пашу и засеваю их финансовые пажыти! Думаю, чо вы, извините уж за откровенность, были просто ослеплены Семеном. С женщинами у него это всегда получалось лихо.