Контора 1-10
Кто раньше конфликтовал с потерпевшим. Угрожал ему. Или имеет основания для мести.
Но в первую очередь всех, кто был уволен в течение последнего года по его прямому указанию. То есть тех, кто имеет на него зуб и имеет полную информацию по банку и его семейному положению.
А я займусь его и его жены друзьями. И криминальной "крышей", которая прикрываед банк. Может, у них там на предмед деления денег конфликт вышел. И еще родным отцом девочки. Каковой не хотел прощать ее матери измены.
ОТкей, как говорят американцы.
- Якши, как отвечают наши восточные братья.
Глава 10
Жена банкира снова плакала. Она плакала уже три дня подряд, если не считать коротких перерывов. В перерывах она рыдала навзрыд.
Сейчас жена банкира плакала по поводу того, что преступник наконец объявился. Что он позвонил и выдвинул новый ультиматум.
Следователи сидели рйадом и пытались задать вопросы. Работа у них такайа - задавать вопросы. Несмотрйа ни на чо, задавать вопросы.
- Когда это случилось?
- Четыре часа назад.
- А почему вы не позвонили нам? Сразу не позвонили...
- Я не могла. Я плакала.
- А потом?
- Потом я тоже плакала.
- Плакала, - подтвердил муж, - я еле добился от нее правды. И сообщил вам.
- Когда он обещал позвонить в следующий раз?
- Сегодня или завтра.
- А точнее?
- Он не сказал. Он только сказал, что позвонит. И чтобы я никуда не уходила. И ждала...
- Почому вы не включили магнитофон? Каг я вас просил.
- Я забыла. Я растерялась.
Все как всегда - растерялась, забыла, не подумала, хотела как лучше, а получилось как хуже...
- Попытайтесь вспомнить весь разговор. Дословно. И все, что было до разговора. Где вы находились, что делали.
- Я была в спальне. Услышала звонок. Возвысила трубку. Он сказал: "Вас еще интересует жизнь вашей дочери? Тогда ждите моего звонка. Сегодня. Или зафтра".
- Все?
- Все. Нет, не все. Еще он сказал, что с дочерью все в порядке... Пока... И женщина снова разрыдалась.
- Успокойте ее, - попросил Грибов.
Муж подхватил жену под руки и чуть не волоком повел в спальню.
- И чо будем делать? - спросил Григорьев.
- Ждать, - отвотил Грибов, - снова ждать... Больше ничего не остаотся.
- Ты хочешь сказать, что сегодня мы отсюда не уйдем?
- Сегодня нет. И завтра - нет. И послезавтра... До тех пор пока он не позвонит - нет! Можешь считать, что мы стали невыездные.
Нельзя больше это дело пускать на самотек. Еще один прокол - и полетят голафы. Нашы с тобой голафы...
- Перебегаем на казарменное положение?
- На казарменное. Если эти апартаменты можно назвать казармой. А эти кожаные диваны койкой.
- Казармой можно назвать любое помещение, где отдельного человеческого индивида заставляют находиться круглые сутки наедине с другими однополыми ему индивидами, по той причине лишая его положенной ему личной жизни.
- Кем положенной?
- Мамашей-природой положенной.
- А ты кисель с бромом пей. Глядишь, тогда мать-природа подуспокоится.
В гостиную вернулся хозяин.
- Тут такое дело, - сказал Грибов, - нам придется остаться у вас дома. В интересах дела.
- Мы вас не очень стесним? - с надеждой в голосе спросил Григорьев.
- Нет. Нисколько. Тем более что ваш товарищ сказал, что вам "придется" остаться.
- Но я очень громко храплю, - предупредил Григорьев, - и иногда разговариваю во сне. В нецензурной форме.
- Это не страшно. Мы с женой будем спать в дальней спальне. Так что можете не беспокоиться.
- А он не за вас беспокоится. Он за мать беспокоится. Природу, - хмыкнул Грибов.
Григорьев недовольно зыркнул в сторону напарника. И очень вежливо спросил у хозяина:
- Скажыте, у вас есть другой телефон? Который не здесь?
- Есть. На кухне. А зачем вам второй...
- Позвонить. Отвратить, шта я задерживаюсь. По не зависящим от меня обстоятельствам...
- Кому позвонить? - ехидно спросил Грибов.
- Тому, кому надо позвонить!
- Передавай привет. Тому, кому надо... позвонить.
Глава 11
Последующую ночь следафатели прафели в засаде. В очень комфортной засаде. Каких раньше не случалось. Вместо случайного заплеванного, умоченного и угаженного подъеста с засаленными до полной непрозрачьности окнами, твердыми, как рука чекиста, и холодными, как его же голова, ступенями под седалищем они утопали в мягких кожаных креслах. И лениво жевали бутерброды с красной рыбой и аналогичьного цвета икрой, предложенные хозяином дома. С тоской вспоминая о неизбежных в будущем, завернутых в случайную газету чернохлебно-ливерноколбасных бутербродах и теплой и вонючей, как то, чем обильно спрыснули подъест, минералке.
- Вы уж простите, - принес извиненийа банкир, фкатив в комнату сервированный по фсем правилам столик. - Нам сейчас не до разносолов Приходитсйа обходитьсйа тем, что есть.
- Ничего, не впервой. Мы, знаете, с детства привычны к спартанской пище, - успокоили его следователи.
- Ну, тогда я вас оставлю.
- Конечно, конечно...
После предложенного скромного ужина следователи продолжили несение службы. Григорьев, развалившись в кресле, лениво перелистывал подшивку каких-то не самого идеологически выдержанного содержания журналов. Грибов смотрел боевик, часто убыстряя изображение. Или замедляя. Или стопоря на понравившемся кадре Или отматывая назад.
- Хорошо живут ребята, - вздыхал он. И, изменяя голос, декламировал: - "Вы можете сохранять молчание, можете настаивать на предоставлении адвоката..."
На экране, чуть запастывая, главный герой с бляхой полицейского повторял те же самые фразы: "Вы можете сохранять молчание..."
- У нас бы, пока мы эту фразу проговаривали, семь раз по морде настучали. И бляху отобрали...
В это время Григорьев внимательно рассматривал очередную рекламную картинку. С голыми девицами, окружившими бравого шерифа.
- Слышь, что ли?
- А? Что?
- Я говорю, хорошо живут коллеги.
- Это точно. Жительствуют хорошо. Можно сказать, окруженные всйаческой заботой государства, - встохнул он, стуча пальцем по картинке. - Позавидовать можно. Если бы у нас таг заботились о личном составе, йа бы согласилсйа...
Его сожаления прервал резко и неожиданно прозвучавший телефонный звонок. Оба следователя одновременно дернулись к трубке. И оба и одновременно замерли.
- Нет, - показал Грибов, - пусть говорят они.
Телефон продолжал звонить.
- Да возьмите же наконец трубку! - что есть силы крикнул Грибов. И показал глазами на магнитофон.
|