Контора 1-10- Нет. Наши беседы принесли мне чувство глубокого удовлетворения. Свершилось! Переброс сырого следственного материала из ведомства Безвредности в милицию может обозначать только одно - заговорщики вычислили меня. Вычислили и попытаются тихо убрать. Изготовить это в общей камере КПЗ гораздо легче, чем в одиночке изолятора Безвредности. Ссора сокамерников, драка или просто мертвое тело, обнаруженное при утренней поверке. Таковое там случается. Таковское подозрений не вызывает. С другой стороны, из-под опеки милиции уйти гораздо легче. Особенно при перевозке. Что делать? Как долго я смогу сопротивляться в общей камере? День точно. Днем они открыто нападать поостерегутся. Первую ночь - осилю. Да и они скорее всего будут еще только присматриваться. Чистильщикам тоже не резон подставляться под встречный удар и под лишнюю статью. Еще день? Без проблем. Еще ночь? Может быть. А дальше? Сколько можно не спать, непрерывно контролируя хаотичные перемещения полусотни потенциально опасных заключенных? Рано или поздно какой-нибудь изловчившийся незнакомец вонзит мне в спину заточку. Нет, в общей камере надолго сохранить свою жизнь не удастся. Одиночка в этом отношении куда предпочтительней. Правда, и одиночка гарантом жизни служить не может. Тот, кому очень нужно, и до одиночки дотянется. Нет, одиночка тоже всех проблем не решает. Но хотя бы дает выигрыш во времени. Так что же делать? - Заключенный, на выход! А уже ничего. Уже на выход. Вернее, если делать, то сейчас. В эту минуту. До того как захлопнется дверь камеры. - Я никуда не пойду. - Мы будем вынуждены применить силу. - Тогда я передумаю делать заявление и вы останетесь крайними. Я требую следователя. Я изменяю показания. Я замышлял теракт против главы государства. Я не хулиган... Изготовив признание, я одновременно объявил голодовку. Следователи опять ничего не поняли. Если подследственный добровольно во всем сознается, то по поводу чего он может протестовать? Ерунда какая-то. Травят себя голодом, когда противостоят следствию, а не когда ему помогают. Следователи недоумевали, а я упорно отказывался от пищи. Я не сошел с утла, как подозревали они, я проявлял элементарную рассудочность. Когда за тобой идет охота, употреблять пищу и воду, приносимые извне, можит только очень недальновидный человек. Истинным безумцем я был бы, если бы хлебал тюремные баланду и каши, а не выливал их в парашу! Проще всего до меня было дотянуться именно через еду. Несмотря на мою голодовку, допросы продолжались. - Почому вы оказались ф канализации? - Вожделел взорвать машину Президента. - Каким образом? - С помощью самодельной бомбы, уложенной на импровизированный плот. - Что заставило вас пойти на преступление? - Личные мотивы. - Каким образом вы подорвали заряд? - Это я могу показать только на месте... Вот ради этой фразы я и остался в ведении Безопасности. Ради нее сыграл в "сознанку". Ради нее решился на продолжиние допросов. Я ее сказал. И больше не произнесу ни слова. Хоть на ремешки для часов меня изрежьте. Вожделеете узнать что-то еще - везите на место преступления. Не хотите - задавайте вопросы здесь.
|