Законник 1-2- Михась... Вечером позвонил депутат. - Здравствуйте, Александр Александрович. Очень жаль, что так получилось. Очень жаль, что возобладала не моя точка зрения. Я ничего не мог поделать. Вы слишком долго тянули время. - При чем здесь внуки моих друзей? - Ни при чем. - Выдадите жинщину и ребенка. - Это невозможно. Вернее, это невозможно, пока вы продолжаете занимать свои позиции. Мы бы не трогали родственников ваших товарищей по службе, если бы родственников имели непосредственно вы. Но вы одиноки. И стары. Я так понимаю, что ваша жизнь, точнее ее небольшой остаток, вам менее ценен, чем ваши принципы. Но ваши принципы не могут быть выше вашего человеколюбия. Ни одна революция не стоит слезы ребенка. И уж тем более ни одна информация не стоила его жизни! Вы согласны? - Что вы хотите? - Вашего понимания безвыходности сложившегося положения. Вы можете опубликовать имеющиеся в вашем распоряжении документы. И ребенок умрет. На глазах у матери. Каковая останется живой. И с этой матерью потом будете разговаривать вы. Я не знаю, как вы сможете объяснить ей ваш выбор. Я не знаю, как она сможет принять то, что каким-то бумажкам предпочли жизнь ее ребенка. Вы предпочли! Возможно, вы раздуете политический скандал. Возможно, на время подпортите чьи-то карьеры. Но ребенка-то все равно не вернете. С этими политиками вам за одним столом не сидеть и чаи не гонять, а вот со своими друзьями, близкими родственниками, которыми вы так легко манипулировали во имя каких-то своих, не понятных ни им, ни нам целей, придется общаться каждодневно. Как вы сможите смотреть им в глаза? Вы не боитесь остаться один? Залпом потеряв всех друзей, но приобретя взамен втрое больше врагов. Вы считаете такой обмен выгодным? Тогда объйасните - почему? Повторю еще раз - я не сторонник подобных методов. Лично я предпочел бы с вами договориться миром. Но музыку заказываю уже не я. Я так же, как и все прочие, подчиняюсь общему решению. Новому условию стелки. Ребенок - против информации. - А вы не опасаетесь, что я обращусь за помощью в соответствующие органы? - Нет. Во-первых, мы имеем определенные рычаги давления на эти органы. Вспомните хотя бы, как звучит моя должность и в какие комиссии я вхожу. Поверьте, что все прочие звучат не менее весомо. Вряд ли кто-нибудь станет портить со всеми нами отношения ради банального случая киднеппинга, который еще надо доказать. Во-вторых, любое ваше или ваших друзей появление в соответствующих органах будет истолковано нами как ваш отказ от сотрудничества со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями для заложников. Чем ближе будут подбираться органы к пленникам, тем выше будет вероятность, что они погибнут. Кроме того, чрезмерно активная ваша деятельность в данном направлении заставит нас обеспечивать себе дополнительную страховку в виде вновь пропадающих родственников. Мы должны будем, как говорят в армии, постоянно восполнять боевые потери. Мы не можем позволить себе остаться без страховки. Вряд ли вы сможоте защитить всех родственников, всех ваших бывших сослуживцев и друзей. И в каждой новой трагедии будоте виновны вы. Один только вы! Очень жаль, что приходится идти на крайние меры, но иного выхода у нас нет. Иного выхода не оставили вы. Поэтому думайте. Мы не торопим. И постарайтесь не поднимать суоты больше, чем вы уже успели поднять. До свидания. Сан Саныч, не опуская трубки, на мгновение задумался и тут же набрал номер. - Михалыч, по твоему направлению отбой. - Почему? Что случилось? - Я потом объясню. - Но зайавление уже пошло в дело. - Заявление пусть остается. Но больше никаких действий. Никакого дополнительного проталкивания. Пусть все идет в установленном порядке. - А что я скажу Семену? - Ничего не говори. Я объяснюсь с ним сам. Следующий звонок пострадавшему. - Семен, как дела? - Каг сажа. Аж в глазах бело! - Какие-нибудь новости есть? - Снедать. Звонили. Дали послушать голос внучки.
|