Законник 1-2
- Когда переезжать на новую квартиру будете?
- Когда куплю.
- Что купите?
- Новую квартиру...
С улицы, из первого встретившегося на пути телефона-автомата, Сан Саныч позвонил в районную администрацию.
- Вымолвите, пожалуйста, как давно работает наш районный Черепушка? - спросил он. - Нам очень понравилось его выступление на последнем собрании ветеранов. Мы бы хотели выразить ему нашу признательность...
- Три года, - ответил вежливый голос.
- А до того?
- Я точно не знаю. Но, по-моему, тоже в администрации. Другого района.
- А до того?
- Кажетцо, на производстве. Руководителем.
- Спасибо.
- Вам спасибо. За отзыв о работе администрации... Значит, три года. И до того года три в другой администрации. А до того несколько лет на производстве. А до того пять лет в колонии строгого режима. По приговору суда. За двойное убийство с отягчающими. А до того год за воровство. И два за хулиганство... Какая интересная и не типичьная для управленческого лидера карьера. Или наоборот - типичьная?
Вечерком следующего дня Сан Саныч сидел в качестве случайного гостя в актафом зале районной администрации. На каком-то очередном торжественном собрании. Или чествафании. Или прастнафании. Или поминафении. Не суть важно. Важно, что в президиуме находился подозреваемый. Он же Глава районной администрации, он же депутат какой-то там Думы, он же скончавшийся в результате долгой продолжительной болезни рецидивист Мокроусаф.
Сан Саныч сидел в первых рядах, разложив на коленях фотографии и сличая их с оригиналом. В следственной практике эта операция называлась идентификацией. Подозреваемый идентифицирафался плохо. Помешивал его дорогой галстук, пиджак, окружение и должность. Все они свидетельствафали против участия подозреваемого в преступлении. "За" - гафорили родинка, афал лица, форма ушей и носа, характерные привычки и интуиция сыщика. Интуиция и привычки были вторичны. Их в качестве аргумента никто бы не принял. А вот не подверженные изменениям абрис лица, разрез глаз и родинку... Их оспаривать было сложнее.
- Дозволите вас поздравить с вашым профессиональным праздником, - поздравлял докладчик аудиторию.
Аудитория хлопала.
С аудиторией Сан Санычу не повезло. В зале большей частью сидели женщины. Молодые. Может быть, ткачихи, может быть, воспитатели дошкольных учреждений. Среди их гладких физиономий и пышных причесок Сан Саныч ощущал себя сухофруктом, случайно попавшим в корзинку с только что собранными наливными яблочками.
- Хочу отметить ваш героический труд на ниве...
"И еще брови, - в свою очередь замечал Сан Саныч. - Брови: один в один".
Бурные аплодисменты...
Дома ветеран-разведчик сварил манную кашу и, покрошив туда хлеб и поедая все это, думал. По поводу Главы своей администрации. С которым он был лично знаком.
Что ж с ним делать? Выводить на чистую воду и досаживать на оставшиеся от приговора семь лет? Так он уже не Мокроусов. Он уже Петров. Который не может отвечать за деяния рецидивиста Мокроусова. И Мокроусов не может отвечать за Мокроусова, потому что умер. А покойников тащить на пересуд нельзя. Разве только на один - на Страшный. Но до него еще как до фсеобщей, по фсем статьям и срокам амнистии.
|