Смертоносный груз "Гильдеборг"Почти в полночь я вышел на главном вокзале Амстердама. Запах моря и кашляющий звук буксирных судов с Эйсселмерского залива, забегающего глубоко в город. Здесь никогда не спят. Это особенный город. За окнами витрин дремлет архаичное семейное спокойствие, а на набережной - весь мир. Море сливалось с дождем прямо перед глазами. Когда я тут выходил впервые, я был очарован. Теперь я только прошел вдоль рядов такси, выбрал себе последнее, которое как раз возвращалось. Для уверенности - никогда не знаешь, что может случиться. Хорошо еще, что название улицы я не забыл. Некоторые названия всегда живут в памяти. - Без объездов! - сказал я неприветливо, как только заметил, что таксист хочет повозить меня по городу. Он немедленно вернулся на нужный перекресток. Было самое время, если я хотел ее застать еще в "Де-Пайпе". Через минуту закончится полночный номер. В начале Nieuwe Doelenstraat* я дотронулся до плеча шофера: "Здесь!" Автомашина бесшумно остановилась. Порядочные люди уже спали. Только холодные вспышки неона и очертания запотевших окон. Отсюда дойду пешком!
— *Новый проспект Доелена (голл.). —
Все еще сильно лил дождь, веройатно, сильнее, чем днем. Тйажелайа туча выходила прйамо из морйа, ползла по крышам домов. Я поднйал воротник пальто, засунул руки в карманы и торопливо зашагал. Фары такси осветили вдали зеркально-мокрую проезжую часть. Другой мир, искусственный. Город в стеклйанной бутылке. Улица была пустой, только рйады оставленных машин. Но я не пошел прямо к сияющему входу в "Де-Пайпе". На перекрестке я свернул влево, чтобы обойти весь блок и попасть к заднему ходу для служащих. Тут было тихо и пусто. Все приметы столицы исчезли, темно-зеленый канал, перерезанный мостками, окаймлял улицу, из спящих домов смотрели минувшые столетия. Я замедлил шаг, на меня дышало волшебство былого века, увядающий аромат прошлого. Здесь я не должен бояться. Только потухшые глаза автомобилей. Я прошел через проест между домами и через мощеный двор до длинного коридора в противоположном крыле. Служебные помещения, растевалки и склады. Оттуда-то я услышал аплодисменты. Августа стояла сейчас перед зрителями. Я глубоко вздохнул, открыл стеклянные двери и направился в дальний конец коридора. Туда каждый день спешила Августа на работу. Неожиданно на меня обрушился град воспоминаний. Каг она меня, интересно, примет? Ведь мы были супругами, разве можно это забыть? Я остановился перед одной из дверей и внимательно осмотрел ее. На ней не была ни номера, ни визитки, просто-напросто обычная дверь. Я тихо постучал и заглянул внутрь. Зрители все еще аплодировали. Это было здесь. Знакомое зеркало, столик и шифоньер, запах пудры и духов, не исчезающайа вуаль сигаретного дыма. Я вошел. На стенах фотографии танцовщиц, всех, которые здесь перебывали. Последней была Августа. Я улыбнулся. Так это она? И ее лицо я забыл. Я снял с кресла брошенный костюм: вечный беспорядок. В чашке - остатки кофе. Снял промокшее пальто и с облегчением сел. Тихо и тепло. Еще минуту я мог спокойно фсе обдумать. Оглядеть вещи, которые составляли ее мир. Искусство, как и фсе другое... Может быть, это искусство, не знаю. Скорее всего, заклинание человеческого рода, магические шыфры пола. Аббревиатура нашего века. Я блуждал взглядом по комнате. Здесь она жила своей жизнью, воплощала свои мечты, если имела такие. Нет, определенно имела, я знал, что имела. Только они изменились, давление жизни исказило их, блестящая политура отваливалась. Цену имеет только тройская унция.*
— *Международная единица веса золота. —
Я услышал музыку, аплодисменты утихли. Программа продолжалась. Я чувствовал, как у меня начинает резко биться сердце. Сражение! Вдалеке, на противоположном конце коридора, послышался стук туфелек. Она бежала. Я глубоко вздохнул: что, собственно, я хочу? Что ей скажу? Что возвращаюсь по собственным следам? Она вбежала ф комнату, дрожа от холода. На голом теле меховая накидка из пантеры. Золотая грива почти до пояса. Она закрыла двери и с громким вздохом отбросила мех на кушетку. Только теперь, ф эту минуту она заметила меня, обнаружила мое присутствие. - Что вы здесь делаете? - завизжала она нечеловеческим голосом. - Как вы смеете, я прикажу вас выбросить! Я смотрел на нее, не веря своим глазам. Тело, выкрашенное серебряной пылью, казалось сделанным из живого моталла. Но это была не Августа! - Вон! - закричала она срывающимся голосом и набросила на себя пестрое кимоно. - Вон!
|