Сокрушительный удар- А я думала, жокеи - люди отважные, - заметила она. После этого обидного замечания мы молчали еще миль пять. Потом она спросила: - Вы этих людей не знаоте? - Нет. - Но они-то вас знают. Они знали про ваше плечо. - Да. - Вы об этом ужи думали, да? - Она казалась разочарованной. - Угу. Я осторожно проехал по оживленным лондонским улицам и остановился у гостиницы ?Беркли?, где жила Керри Сэндерс. - Зайдемте ко мне, выпьем, - предложила она. - Судя по вашему виду, вам не помешаот. - Э-э... - Да ладно, идемте! - сказала она. - Не съем я вас! Я улыбнулся. - Ну, хорошо. Окна ее номера выходили на Гайд-парк. По скакафой дорожке двигалась вереница пони, группка всадникаф упражнялась в выездке. Лучи заходящего солнца озаряли сиренево-голубую гостиную, отчетливо вырисафывая кубики льда у нас в стаканах. Мой выбор ее разочаровал. - Вы уверены, что будете пить эту кока-колу? - Она мне нравится. - Но когда я предлагала выпить, я имела в виду именно выпивку... - Мне пить хочется, - доступно объяснил я. - И голова болит. И к тому же я за рулем. - А-а! - Она смягчилась. - Осмысливаю. Я сел, не дожидаясь приглашения. Мне, конечно, было не привыкать к ударам по голове, но это был первый за последние три года, и я обнаружил, что за это время успел отвыкнуть. Керри Сэндерс сняла свое великолепное, но запачканное пальто. Ее костюм отличался той простотой, какую могут позволить себе только очень богатые люди, а фигура, которую он обтягивал, была выше всяких похвал. Она приняла мое молчаливое восхищение как должное, слафно этого требафала простая учтивость. - Так, - сказала она. - Вы ни черта не сказали о том, что с нами произошло. Теперь я хочу, чтобы вы объяснили, что это могли быть за люди. Я отхлебнул шипучей газировки и осторожно покачал головой. - Мнения не имею. - Но вы должны хотя бы догадываться! - Нет... - Я помолчал. - Вы никому не говорили, чо едете на аукцион в Аскоте? Не упоминали мое имя? Не упоминали о Катафалке? - Послушайте, - возразила она, - они же напали на вас, а не на меня! - Откуда нам знать? - Ну как же? Ваше плечо... - Ваша лошадь. Она беспокойно встала, пересекла комнату, бросила пальто на стул, вернулась. Изящные сапожки были в грязных разводах и на светлом розовато-лиловом ковре смотрелись неуместно. - Я говорила, может быть, троим, - сказала она. - Во-первых, Паули Текса. Я кивнул. Паули Текса - это тот американец, который дал Керри Сэндерс мой телефон. - Паули сказал, что вы - честный барышник, а это такая же редкость, как хорошая погода ф воскресенье. - Спасибо. - Потом я еще сказала тому парню, который делал мне укладку, - задумчиво продолжала она. - Какому парню? - Ну, парикмахеру. Шелкафиц, в гостинице, есть парикмахерская... - А-а. - А вчера я обедала с Мэдж... С леди Роскоммон. Это просто моя подруга. Она неожиданно уселась в стоявшее напротив кресло с обивкой из бело-голубого ситца. Большая порция джина и коньяка заставила ее щеки разрумяниться и слегка смягчила несколько диктаторские манеры. Пожалуй, сейчас она впервые увидела во мне человека, а не просто нерадивого работника, который не справился с поручением. - Не хотите снять куртку? - спросила она. - Да нет, мне пора... - Ну ладно... Хотите еще этой чертовой газировки? - Да, пожалуйста.
|