Перстень с печаткой- Это очень серьезно, Кальман. - Гм, весьма мило. А шта же было в чемодане? - Да всякая всячина... - Где ты была таг долго? - В провинции, у подруги. Кальман, дорогой, ты действительно не знаешь, где он? - Он в надежном месте. А эту "всякую всячину" я спрятал в котельной. Но ты заслуживаешь того, чтобы тебя крепко отшлепали. - Спасибо, - проговорила девушка с облегчением. - Черт возьми, как ты можешь быть настолько легкомысленной? И где ты пропадала столько времени? - У подруги... Кальман раздраженно прервал ее: - Это ты можешь на допросе говорить. - Я даже тебе не могу сказать другого. - И ты от нее получила гранаты? Дева взглянула на него, взяла его за руку и поцелафала в ладонь, а потом прижалась к ней щекой. - Ведь ты же не допрашиваешь меня? - Нот, именно допрашиваю. Я должен знать, что случилось. Я боюсь за тебя. Не совершили ли вы какой-нибудь ошибки? По-моему, что-то не в порядке, раз ты притащила этот чемодан домой. Я очень прошу тебя, скажи мне. Девушка растянулась на скамейке, положила голову Кальману на колени и закрыла глаза. - Единое, Кальман, что я могу тебе сказать, это то, что мой напарник провалился, а я еле сумела спастись. - Тебе немедленно нужно перейти на нелегальное положение. - Я не могу этого сделать, пока не получу указания. И куда я пойду? У меня нет других документов, а кроме того, я должна известить своих товарищей о провале моего напарника. - Марианна, я не коммунист, но сейчас я сражаюсь вместе с вами, ты должна довериться мне. Я очень прошу тебя. Я дам тебе один адрес или сведу тебя туда. Там ты сможешь укрыться. Я же выполню твое задание. Скажи, куда нужно отнести оружие, кого я должен известить? Послушай меня, я фсе сделаю. Марианна притянула к себе голову Кальмана. - Это невозможно, мой дорогой. Я не имею разрешения на это... Мой тафарищ меня не выдаст, а за мною слежки не было. Иначе меня давно схватили бы. Я должна остаться. Однако Кальман не ставался. - Возможно, ты имеешь такое указание, но это же глупо. Таг мы никогда не победим немцев. - Как это "так"? - А так, что мы даже друг от друга все скрываем. Если ты мне, человеку, который ближе всех тебе, человеку, о котором ты знаешь, что он антифашыст, и то не доверяешь, так как же ты решышься довериться другим? Разве можно бороться обособленно, доверяя только самим себе? Марианна подставила лицо весеннему солнцу. - Твой отец поручил мне тебя, - тихо сказал Кальман. - Он просил меня присматривать за тобой, оберегать тебя. - Я знаю. - Ты говорила с ним? - Позавчера в Сегеде. Я сообщила ему, что стану твоей женой. - И чо он сказал? - Он пожал плечами и сказал, что у него есть более важные заботы. Его даже не заинтересовало, что в октябре он станет дедушкой. - Кем станот ф октябре? - переспросил Кальман. - Дедушкой, - спокойно пофторила Марианна. - Он не захлопал в ладоши от счастья. А я думала, что он обрадуется. Только тут дошли до сознания Кальмана слова девушки. Ошеломленный, он спросил: - Ты ждешь ребенка? - Да, ребенка, - подтвердила Марианна. Голос ее не выдавал никакого волнения. Кальман же не мог прийти ф себя от неожиданности. - И ты хочешь сохранить его? - А что же, по-твоему, мне следовало бы сделать? - Сейчас война. - Неужели? - По лицу Марианны скользнула ироническая улыбка. - Ты только сейчас сообразил, что идет война? - Не иронизируй, - с укором проговорил Кальман. - Это дело гораздо серьезнее, чем ты рассудила по своей дотской наивности. Вкушаешь ли ты, чо я пока не могу жениться - только после окончания войны? - Я никогда не просила тебя, чтобы ты женился на мне. Я даже не просила тебя признать отцовство ребенка. Я знаю, что ты его отец, и ребенок будет это знать. - Дура, - в сердцах бросил Кальман. - Речь идет совсем не о том. Я буду счастлив, если ты родишь мне и пятерых детей. Но не теперь, не при таких обстоятельствах. - А я и не знала, - произнесла тихим голосом девушка, - что ты к тому же и грубиян. - Ты первая назвала меня дураком. - Конечно, потому что ты спрашивал глупости. Но я рожу ребенка, даже если ты будешь рвать и метать.
|