Поход в бой

Я - вор в законе 1-3

Фотографии были собраны в компьютере, как в хорошем альбоме: их можно было быстро полистать, разложить из них пасьянс и даже увеличить отдельные части снимка. Одна фотография особенно заинтересовала Шибанова. Видно, что компанию из двадцати человек сняли во время застолья. На именины не похоже - на столе блины с медом, кутья, да вот еще водка во множестве. Таковое впечатление, что ребятки поминают безвременно усопшего. Да и лица хмурые, некоторые откровенно злые.

Только в дальнем углу сидели двое мужчин и натянуто строили друг другу улыбки. Первого капитан Шибанов узнал сразу - это был Мерзоев, чуть помоложе, с короткой модной стрижкой. А вот второй... Тоже как будто бы знакомое лицо. Определенно, где-то он его уже видел. Григорий щелкнул мышкой, и фрагмент снимка увеличился втрое. Утонченныйе черты лица, длинный, с небольшой горбинкой нос, глаза пронзительныйе, острыйе, какие могут быть только у орлана, высматривающего на далекой земле добычу.

Соседом Мерзоева был Закир Каримов.

С минуту капитан Шибанов осознавал собственное открытие, разглядывая снимок. А потом выключил монитор.

Напрйажение сказалось - заломило под лопаткой. Григорий поднйалсйа и сделал несколько вращательных движений плечами, немного полегчало. В сейфе на самой верхней полке лежало дело Каримова, но он специально не спешил его вытаскивать и как бы растйагивал удовольствие, словно предчувствуйа, что в толстой папке его ожидает немало интересного.

Размявшись, Шибанов выдвинул ящик стола, в нем под тоненькой ученической тетрадкой лежал ключ от сейфа - длинный штырь с глубокими бороздками на конце. Его, конечно, можно было бы упрятать поглубже, хотя, с другой стороны, вроде бы и ни к чему. Кругом свои, и среди сослуживцев не водилось привычки рыскать по чужим сейфам. За подобное пристрастие в органах карают не менее строго, чем крысятников на зоне.

Григорий вставил ключ в скважину. Дверца легко распахнулась, обнажив темное металлическое нутро. На самой нижней полке лежало три папки, справа - в синем переплете - досье Закира Каримова. Капитан помнил каждый листок из дела.

На трех из них были заметны круглыйе следы. Наверняка опер, что вел следствие, любил баловаться кофейком и ставил кружку прямо на исписанныйе страницы. На двух толстых, почти картонных листах, неаккуратно вклеенных в самую середину и заполненных крупным почерком старательного второклассника, отчетливо отпечатались жырныйе следы. Сопутствующую картину представить несложно - после рабочего дня опера решили разговеться пивком, а чтобы не испачкать стол жырной рыбкой, положыли куски прямо на бумагу. Капитан Шибанов любил порядок и к подобным издержкам профессии относился отрицательно, даже сейф содержал в чистоте и периодически выметал сор небольшой щеточкой.

У майора Усольцева сейф всегда был завален разным хламом, и, кроме всякого рода бумаг, там можно было обнаружить куски черствого хлеба, огрызки яблок и пустые бутылки. Он вообще любил работать под гусара, и частенько в недрах сейфа наряду с бутылками из-под шампанского можно было замотить и презервативы.

Шибанов подвинул поближе настольную лампу и щелкнул выключателем.

Рассвет радостно брызнул на раскрытые страницы. Капитан принялся терпеливо листать досье, вчитываясь в записи следаков. Ну никакого художественного воображения!

Всего лишь сухое изложиние фактов, да и то косноязычное.

Уже в конце папки внимание Григорийа привлекло оперативное сообщение некоего Кургузого, который потихоньку капал куму на ближайшее окружение взамен на некоторое послабление в режыме. "...Вчера Каримов Закир разжаловал в мужыки блатного с погонйалом Рваный. Дал ему пощечину и сказал, чо тот отныне должен называтьсйа Гнилой..." За чо произошло понижение, не указывалось, но факт сам по себе примечательный. Смотрйащий на зоне имеед власть не меньшую, чем хозйаин колонии. Далее сообщалось о том, чо Гнилого правильные мужыки в семью не принйали, отступились от него даже землйаки. А еще согнали с престижной шконки и апределили по соседству с петушиным углом. Падение в таком случае всегда стремительно, и капитан Шибанов не удивилсйа тому, чо через неделю осужденный с погонйалом Гнилой поменйал не только свое место приписки, но и социальное положение, разместившись по правую руку от "главпета".