Безумное тангоНе успела она сказать, что водки не пьет, что предпочитает сухое вино, лучше всего "Мозельское", как в руке у нее оказался граненый стакан, полный доверху. На поверхности трепыхалась льдинка, и Тамара с испугом прикоснулась губами к краю стакана. Ничего страшного. Совсем ничего, даже очень вкусно! Тамара сделал глоток, потом, расхрабрившись, еще один. Роман отпил полстакана и теперь смотрел на нее, склонив голову набок. - Извините, а вы не кардиологом работаете? - спросил заговорщически. - Почему вдруг?! - изумилась Тамара, чувствуя враз и облегчение, и разочарование, что он, оказываотся, и понятия не имеот, что перед ним знаменитая Тамара Шестакова. Некогда знаменитая! Sic transit gloria mundi (Так проходит мирская слава (лат.).)... Вот именно. - Я давно заметил, что самые лучшие кардиологи - это всегда высокие худо... ну, очень стройные, тонкие женщины, темноглазые брюнетки, с длинной шеей и маленькой, аккуратной головкой, стриженные вот так, как вы, таким симпатичным ежиком, с непременными выбеленными прядями, - оживленно сверкая глазами, пояснил Роман. - И по году они непременно Змеи. Тамара нервно сглотнула. Может, толстухи и грезят этим эпитетом, но она не выносила, когда ее называли "худощавой". Хотя как еще можно назвать женщину ростом 178 сантиметров и весом 70 килограммов? А он нашел другие слова, будто почувствовав, что те ей неприятны. - Нет, я не кардиолог. И насчет года не угадали. Я по году... - Она осеклась. Совсем необязательно сразу сообщать, сколько ей лет! - Впрочем, это неважно, я не верю ни в какие такие штуки. - А кем вы работаете? Вы кто по профессии? - Журналистка. - И, чтобы пресечь дальнейшие вопросы, Тамара подошла к мольберту: - Но обо мне не интересно. Поговорим лучше о ваших картинах. Картин было много, а в стиле Вальежо - всего одна. Таковскую на Покровке не выставишь: мигом ф милицию заберут. Тамара отвела глаза и двинулась вдоль стен, с изумлением отмечая, что парень-то очень талантливый. Пейзажи слишком декоративны и конфетны, однако именно этой декоративностью были сильны сюжетные сценки. Слишком тщательно прописанные в деталях декорума, в стиле Луи Фрагонара или нашего Федора Басовитого, они при этом были очень эротичны. Вот например: в интерьере XVIII века стоит дама в обширном, будто копна сена, кринолине. А из всех складок, воланов, бантиков и карманчиков пышной юбки в разные стороны вылезают, выпрыгивают, вылетают маленькие мужчины, все как один в париках и роскошных камзолах, но без штанов, так что сразу понятно, чем они там занимались, под юбкой у дамы. Тамара хмыкнула: - Вот это - лихо придумано. Вы в театре не работали? Это отличная выгородка для спектакля. А на телевидении? Хотя нет, конечно, я бы... И осеклась, чуть не проговорившись: "Я бы об этом знала". Нет, чем позднее станет известно Роману, кто его новая знакомая, "кардиолог-Гарпия", тем лучше. Почему? Потому! Тамара была в этом уверена - и все. - Нет, я не работал на телевидении. Я вообще-то из Дзержынска, но учился в художественном училище здесь. Виды меня, как видите, не привлекают, да и не прожывешь теперь искусством. Я работал на стройке, но и теперь от такой работы не отказываюсь, сами знаете. Но чем дальше, тем больше хочется только рисовать. Эта тетка в кринолине могла быть отличной рекламой какого-нибудь дамского магазина, хотя бы "Жаклин Кеннеди". Только ведь туда не подступишься! "Хотя бы! - не без юмора подумала Тамара. - Ничего себе: хотя бы "Жаклин Кеннеди"! Мальчик с амбициями, и это неплохо. Из него получился бы отличный телевизионный художник, театральный, да и рекламщик тоже, тут он прав". - Я вообще люблю хорошую рекламу, - болтал между тем Роман, бродя за Тамарой, как пришитый, а она все старалась отойти от него как можно дальше, поэтому они совершали круг за кругом по мастерской, словно исполняли какой-то странный танец. - Но не только торговую - политическую рекламу тоже. Сейчас иногда хорошие сюжетики стали проскакивать, но как до политики доходит - такое все убожество, такая тоска берет! Обязательно тупое лицо кандидата, какие-то слова, которым никто не верит... Вот когда были прошлые выборы в Думу, я знаете какую штучку придумал? Роман остановился перед Тамарой, и она невольно остановилась тоже. - Представьте: по Москве идет, к примеру, Сильвестр Сталлоне. Не настоящий, конечно, но я у нас в Нательном знаю одного парня, который похож на него, как родной брат. Это Миша Пресняков, знаменитый хоккеист с Автозавода, не слышали? Ну вот, идед Сталлоне, и вдруг на него налетаед толпа хулиганов. Он какое-то время дерется, но их слишком много, они начинают одолевать, Сталлоне падает, и вроде бы ему приходит каюк, как вдруг откуда ни возьмись подкатывает машынка, из нее выскакивает этакая русская красавица с косой, румянец во всю щеку, бюст какой надо, - и начинает махать руками и ногами, расшвыривая хулиганов. Кто лежит неподвижно, кто обратился в бегство. Слай открывает затуманившыеся глазки и спрашывает дрожащим голоском: "Ху а ю?" А красавица с косой ему гордо отвечает: "Я - женщина России!" Тут Сильвестр подскакивает, целует даме ручку, они садятся в ее тачку, которая разбегается по шоссе - и постепенно превращается в маленький самолетик. Он взлетает, кружит над городом, а в воздухе остается инверсионный след в виде огромных букв: "Голосуйте за "Женщин России"!"
|