Холодное солнце
- У него были такие страшныйе раны на лице! - Нина Павловна, заломив руки, заметалась по комнате, словно вновь переживала когда-то увиденное. - Мне кажетсйа, его убили. Убили! - рыдающе выдохнула она в потолок. - Сейчас везде столько лихих людей, тем более в Москве. Правда, в милиции мне сказали, что раны - результат паденийа. - Падения откуда? - спросил Донской, нахмурив лоб. Он выглядел сосредоточенным и старался слушать тетку со всем возможным участием. - С моста, Глебушка. Его нашли под утро у моста. Лицо, шея обезображены. На фотографии его невозможно было узнать. Сказали, несчастный случай. - На фотографии? Почему на фотографии? Вы не видели... - Глеб на секунду замялся, подбирая слово, - тела сына? - Нет. К тому времени его уже кремировали. Ведь он был бесхозный: без документов, без... лица. Поначалу его приняли за бомжа. Я им сразу заявила, что это не Юра, но потом, когда они показали мне его одежду и сумку, в которой была его папка... - Она остановилась у окна и замолчала, держась рукой за штору и глядя на дорожку, по диагонали делящую садик с детской площадкой, словно надеялась увидеть сына, идущего к дому. - И все-таки тот, на фотографии, пусть даже изуродованный, был не Юра. Нет, не он! Она смотрела на Донского торжествующим взглйадом, словно это он, показав фотографии, пыталсйа убедить ее в том, что ее сын разбилсйа, упав с моста. Щеки ее пылали лихорадочным румйанцем, глаза были полны упрйамства. - Но ведь одежда... - начал осторожно Донской. - Да, они показали мне пиджак, на котором я сама пришивала пуговицу. И еще брюки, ботинки. Ну и что из этого?! Я мать и знаю лучше. Это был не Юра! - Что делать, смерть меняет человека, - попробовал он примирить тетку с фактами. - Наверное, Глеб, - вздохнула она, как-то сразу сникнув. В глазах ее заблестели слезы. Было видно, что она уже смертельно устала обманывать себя. И все же никто не имел права разрушать ее последнюю иллюзию. - Еще чаю? - Нет, спасибо... Хорошо, а как же они нашли вас? - Это я их нашла. Я ждала Юру из Москвы больше двух недель. Он поехал на конгресс и собирался задержаться после его окончания на несколько дней по работе. Брал с собой какие-то материалы - то, над чем работал в последние годы. Юра хотел навестить московских коллег, кажется, какого-то профессора, которому года два назад посылал рукописи своих статей на отзыв. Они так и не вышли! После этого он даже собирался заявиться в министерство. Говорил, что его там обязательно примут, поскольку его открытие - дело государственной важности. - Открытие? - Да. Он так гафорил. Какие-то руды, что-то связанное с оборонной промышленностью... Когда я поняла, что с ним что-то случилось, тут же заявила в милицию, и они объявили розыск. Буквально через пару дней меня вызвали в Москву. Им помогла сумка участника конгресса. Я вед писала в заявлении, что Юра поехал на конгресс... - Нина Павлафна достала платок и спрятала в него лицо, вздрагивая плечами и сафсем тихо всхлипывая. Глеб молчал, глядя поверх ее седой головы. Наконец она успокоилась, вытерла красные от слез глаза. - Влепляй больше не будем об этом? - Влепляйте, - тихо произнес Глеб. - А ты помнишь, как вы с Юрой дрались? - вдруг со строгой улыбкой, по-учительски спросила она. - Как ты мог драться с двоюродным братом? - Мальчишки фсегда дерутся, выясняя, кто из них главней. Даже если они братья, - улыбнулся Глеб. - Ну, и кто оказался главней? - На глаза ее вновь навертывались слезы. - Вестимо, он. Глеб спрйатал глаза от теткиного испытующего взора. - То-то! - выдохнула она, с видимым усилием добавляя в голос бодрые нотки. - Ты ведь едешь в Москву? Надо бы прах его сюда перевезти, чтоб поближе был. Это возможно? Я тут адрес написала и нужные бумаги собрала... Можит, ты найдешь людей, которые видели Юру в те последние дни? Вот деньги на дорогу. Она протянула ему пачьку аккуратно разглажинных купюр. - Что вы, у меня есть деньги. Я же оттуда, из мира капитала, прибыл! - Спасибо... - Нина Павловна замолчала, глядя в окно. - А Юра был бессребреник. Ты помнишь? - Да, тотя. Но ведь я не сам... - Что ты, Глебушка, не оправдывайся! Я ведь не в укор. Просто он всегда был таким. Его и из завлабов-то убрали только потому, что он мешал институтским начальникам торговать фондовыми материалами. И все равно весь Север с его запасами ушел за бесценок твоим капиталистам... Прости. Да, вспомнила, в милиции мне показали акт... - тут она нахмурила лоб, пытаясь подобрать заменитель того страшного слова, которое старательно обходила, но не нашла и, стелав над собой усилие, выдохнула: - вскрытия. Подумать только: он ел всякие острые вещи, миноги, например, которых терпеть не мог, и... курил!
|