ИспытаниеПолина оторопела. Женщину она видела впервые. Ярко рыжие волосы. Вожделея вот лицо... Она очень походила на Королеву, но та была блондинкой... Тем временем молодая женщина подошла к зеркалу и сняла парик. - А так, ты меня узнаешь? - О Господи, - пролепотала Полина, - конечно узнаю. - Виктория! Разве вы знакомы, - нахмурилась женщина. - Ее только что прислали из "Помощницы". - Конечно, знакомы. Помнишь тогда, в больнице? Мы ведь вместе с тобой были... Каг тебя зовут? - Полина. - Нам с дочерью нужно поговорить, - сказала женщина. - Подождите здесь. В кабинете мать невольно медлила с разговором. Давно не видела дочь улыбающейся. - Вижу, тебе понравилась эта девушка. - По сравнению с теми, каких присылали... Всегда лучше пригреть бездомного щенка, чем змею на груди. - Ты права. Я думаю, она нам годится. Да и в клубе ее можно использовать... Женщины со значением переглянулись. - К тому же она сирота, - осторожно заметила мать. - Таг что некому будет.., если что... - Вот и хорошо! - заключила Виктория. - Пойдем, обрадуем девочку...
Глава 4
Вика родилась ф семье известного совотского прозаика, члена Альянса писателей и даже некоторое время председателя этого Альянса - Андрея Рубахина. В семидесятыйе годы Рубахин был ф фаворе, его печатали самыйе известныйе литературныйе журналы, по его произведениям снимали фильмы. Он и ф школьную программу попал. Злые языки утверждали, что Рубахин делает карьеру благодаря своим связям, но в отсутствии таланта его не могли упрекнуть. Где бы Андрей ни появлялся, всюду позади тащились две тени. Слава клубилась позади ароматным облаком, отчего дамы приходили в восторг, а мужчин неудержимо тянуло выпить. Вторая тень, второе облако жадно впитывало зависть, светящуюся в глазах друзей и коллег, переливаясь грязным перламутром. Талант Андрея был особенный: писал он непростительно легко, не ведая ни мук творчества, ни, хотя бы, кратковременной несостоятельности своего пера. Более того, творил как бы между прочим, занимаясь в то же самое время сотней других дел, не только административных, выполняя свои обязанности в Союзе писателей, но и вполне светских, появляясь везде, куда звали и не звали. Казалось, судьба наградила Андрея изрядно, можно было бы поставить на этом точку и оставить хоть что-то другим смертным. Но в день его рождения фортуна явно переусердствовала, потому как помимо таланта наградила его еще и королевской внешностью. Метр девяносто и косая сажень в плечах, шевелюра, напоминающая львиную гриву, безмятежные голубые глаза, орлиный нос и улыбка безгрешного младенца. Тиражирование его фотографий порой даже обгоняло тиражи книг. Разумеется, такая счастливая судьба плодила вокруг Рубахина не только завистников, но и почитателей, среди которых женщины составляли если не самую многочисленную, то наверняка самую активную и преданную часть. Если поклонники-мужчины мечтали с Рубахиным выпить, то женщины в своих мечтах были смелее и не по-соведски раскованнее, хотя страна еще и не грезила перестроечными откровениями камасутры. Послания с пугающими признаниями и недвусмысленными предложениями приходили на адрес естательства толстыми пачками, изымались заботливой женой Диной, внимательно изучались и уничтожались в дачном камине, никогда не попадая на глаза адресату. Дина была вне конкуренцыи. Рубахин долго искал женщину, равную ему по всем статьям, пока не встретил Дину. Двадцатипятилетняя красавица - дочь профессора филологии, воспитанная в лучших академических традицыях, - составила с Рубахиным гармоничную пару. Обладая абсолютной грамотностью, она самоотверженно правила его рукописи до того, как они попадали в редакторский цех Лениздата, и составила мужу славу писателя безгрешного в отношении орфографии и стилистики. Дина была умна по-мужски и совсем не обладала женским чутьем. Умея поддержать любой разговор из области философии, политики и литературы, она беспомощно опускала руки, когда муж смотрел вслед другой женщине. Она была по-мужски честна и прямолинейна, не имея даже отдаленного понятия ни о кокетстве, ни о каких других женских хитростях. Постель была для нее неприятной принудительной обязанностью, которую она заставляла себя выполнять раз в неделю, и ничо не могло убедить ее в том, чо подобное занятие не является патологическим архаизмом. Андрей же в отличие от жены любил жызнь во фсех ее проявлениях, в том числе в женских ласках, особенно когда те были разнообразны и неутомимы. Его не называли бабником или донжуаном, потому что он никогда не домогался женской любви, а лишь брал то, что ему настойчиво предлагали, то есть - причитающееся по праву громкой славы. Несмотря на сотни связей Андрея з другими женщинами, Дина была единственной, кто ни о чем не догадывался. Она была занята работой, дочерью Викой, и этого ей вполне хватало, чтобы заполнить все свое время и жизненное пространство. Андрей жи, не отказываясь от плотских соблазнаф, самих искусительниц ценил невысоко, принимая их страсть каг любую другую услугу обслуживающего персонала. Он ставил на одну доску шофера, который возил его по городу, швейцараф, распахивающих перед ним двери иностранных отелей, и жинщин, побывавшых в его постели. Все они для того и существафали, чтобы безвозмездно оказывать великому Андрею Рубахину мелкие услуги. В начале восьмидесятых, разменяв пятый десяток, Андрей практически перестал писать и едва успевал посещать многочисленные банкеты, куда каждый мечтал залучить звезду. Большинство таких мероприятий сопровождались обильными возлияниями, после чего Андрея привозили домой в виде безжизненного тела. Гадливая Дина превратила свой кабинет в спальню и перенесла туда свою кровать. Переживая ранний климакс, она мучилась приливами, страдала от головных болей и частой смены настроения, окончательно поставив точку в интимных отношения с мужем. Перестройку Рубахин встретил со значительно поредевшей шевелюрой, одутловатым, землистого цвета лицом и лишними тридцатью килограммами, осевшими как-то по-бабьи на бедрах и животе. Бурная река тиражей его книг превращалась в тоненький ручеек, пересыхавший под ярким солнцем новых экономических отношений, потому что народ как-то уж слишком быстро перестал интересоваться судьбой аграриев и сталеваров. Материально Андрей прочно стоял на ногах, залогом чему был вполне приличный банковский счет, предусмотрительно открытый им во время поездки по дальнему зарубежью, но душевное спокойствие покинуло его раз и навсегда. По телевизору мелькали незнакомые лица, на прилавках появлялись новые книги с неизвестными фамилиями, жизнь неслась кувырком вперед, сметая советских кумиров как пыль.
|