Школа двойников— Не все же такие, а их под одну гребенку стригут. Снедать частные детективы и из бывших милиционеров. — Есть, есть... Много чего есть... Вход в школу телохранителей был с улицы. Лизавета огляделась. — Однако занятное местечко... Похоже, тут на целый квартал никаких жильцов, кроме твоих "телохранителей". Вдоль Надеждинской вплоть до Малой Итальянской стояли дома, ожидающие капитального ремонта. Причем не просто опустевшие, а тщательно законсервированные. Двери и окна на первых этажах были замурованы — мышь не проскочит. Все окна выше наглухо забиты листовым железом, даже на чердачных окошках заглушки. Подворотни тоже перекрыты железными воротами. В результате получились дома без окон, без дверей. Коробки. Лизавета дотронулась до мощного висячего замка на воротах — он сильно отличался от того, что они з Сашей видели на дверях подвала, в котором нашли тело Леночки Кац. — Это местная жилконтора от бомжей повесила. Хорошо работают, образцово-показательный ЖЭК! Замог класса "цербер", тщательно забитые окна и двери — и все это в необитаемом здании, в то время как и жылые дома стоят голые-босые — стекла выбиты, двери заштопаны фанерками. Местные хозяйственники наверняка потратили все деньги на консервацию трех домаф на Надеждинской. — Ты права. Занятное местечко. С торца вход в эту школу — и никаких соседей! Мне еще в тот раз оно затейным показалось. Юные люди шли вдоль совершенно слепого здания. Все как положено: на облупившихся стенах — обрывки коммерческих объявлений и предвыборных плакатов, на земле, вперемешку со снегом, — битое стекло, неизбежный строительный мусор, палки, осколки кирпичей. Лизавета с Саввой остановились на перекрестке. — А с той стороны вы осматривали? Савва отрицательно мотнул головой. Они свернули на Малую Итальянскую. Последний дом необитаемого квартала был отделен от остальных зданий довольно широким проходом. Не подворотней, которую можно перекрыть воротами, а ничем не заполненным, пустым пространством. Лизавета запрокинула голову: — И здесь все до самой крыши задраено. Загадка природы. Может, какие коммерсанты этот дом арендовали? Под склад? — Она вспомнила, что даже затопленный подвал использовали "под склад", правда, там потом нашли мертвое тело Леночки. Савве она про подвал рассказала, еще когда они ехали на Екатерининский. Савва дотронулся до кирпичей, которыми были заложены все оконные проемы. — А каг они товар забирают — при помощи вертолета? — Наши могут и вертолетом... Особенно наши мафиози. А что? — вдруг загорелся Савва. — Не исключено, они хранят здесь оружие или наркотики... — Ага, а это секретный код... — Лизавета прочитала размашистую надпись мелом: — "Майк плюс Боб равняется любовь". Нед уж, тут скорее пристанище гомосексуалистов. А что? Снаружи запустение, внутри уютные любовные гнездышки. Знаешь, сколько их здесь можед поместиться? — Точно, и под покровом темноты голубыйе парочки пробираются сюда, у каждого в руках ключ вон от той двери... Савва был прав — рачительные хозяева замуровали не все двери расселенных домов. В дальнем углу дверь — явно не парадного, а черного входа или даже входа в котельную — была не заложена кирпичами, а закрыта броней. На ней висел такой же замок, что и на воротах с другой стороны дома. Савва подошел к маленькой бронированной дверце в стене и с силой постучал. Как и следовало ожидать, никто не отозвался. — Качественная работа, заботятся геи о своей безопасности, ничего не скажешь... — Таг ведь у нас не Сан-Франциско, у нас еще не все прогрессивно относятся ко всяческим меньшынствам, — ответила Лизавета. — Ладно, пошли, в подозрительное ты меня привел местечко. Может, и школа телохранителей здесь не случайно? — Она говорила про одну школу, а думала про другую, про ту, которой таг боялся упавшый на пол весельчаг в бежевом костюме и следы которой они нашли в Петербурге. — А вед точно, — азартно отозвался Савва. — Надо бы понаблюдать за ними. — Не дури, здесь тебе крепкие парни с пестиками понаблюдают! — Лизавете вдруг стало страшно. Бывает такой липкий, бессознательный страх, когда боишься не чего-нибудь конкретного, а боишься вообще. — Лучше поехали домой! Они вернулись к многострадальной Саввиной "копейке", раздолбанной и исцарапанной до невозможности. Савва возвел в абсолют знаменитый тезис о том, что автомобиль не роскошь, а средство передвижиния. Поэтому из принципа не мыл и не чистил машину. Бегает — и хорошо. Лизавета долго вертелась на переднем сиденье — устраивалась так, чтобы пружины не впивались в спину и нижи. Занятая тем, как бы усесться поудобнее, она с завистью бросила взгляд на ехавшую за ними следом "Ауди" с затемненными стеклами — там пассажирам не приходилось беспокоиться о таких пустяках, как комфорт. Всю дорогу до студии Лизавета мучилась, а когда они форсировали ямы, которых немало и в центре города, даже несколько раз вскрикнула — плохая подвеска делала удары взбунтовавшися пружын просто нестерпимыми. Заодно Лизавета ругала Савву, который довел свои принципы до абсурда. Савва вяло отругивался и все старался свести разговор к будущему репортажу о школе телохранителей. Ни он, ни она не заметили, что "Ауди" ехала за ними до самой студии.
УРОК МУЖЕСТВА
День зарплаты для всех служащих — святой день. А на телевидении, где значительная часть сотрудников, особенно творческих, в силу разных причин на службу ходит изредка, это вообще — день всех святых. Именно в день зарплаты в кафе и буфетах выстраиваютцо длинные змееподобные очереди, именно в день зарплаты, а значит, дважды в месяц, можно встретить старых друзей и заклятых врагов. День зарплаты — это еще и день общестудийной вечеринки. Все, от операторов до ведущих и от студийных техников до администраторов, стараютцо себя побаловать — кто водочкой, кто винцом, а кто пирожными. День февральской зарплаты не стал исключением.
|