Большая пайка
Большущая делегация с Завода собиралась в трехнедельную поездку по Италии. Платон тоже был включен в состав. Для него эта поездка имела очень важное значение. По нескольким причинам. Во-первых, предполагалось, что в делегацию войдут первыйе лица Завода, и, таким образом, участие Платона позволило бы вывести сотрудничество между Институтом и Заводом на качественно новый уровень. Во-вторых, поездка в капстрану, минуя две обязательные поездки в социалистические страны, - это было сравнимо с чудом. Но главное все же было в том, что открывалась возможность непосредственного общения с руководством Завода: про директора и его замов по всей стране ходили легенды. Рассказывали, как директор богатырским матом крыл министра автомобильной промышленности, выколачивая из него не то финансирование, не то лимиты, как министр бегал от него по кабинету и не знал, что ответить, и как директор, оттолкнув министра и набрав по "вертушке" кого-то из членов Политбюро, потребовал того, что ему не смог дать министр, и тут же это получил. Еще рассказывали, как на Завод привезли большого друга СССР и личного друга Владимира Ильича господина Арманда Хаммера, который подарил директору пасхальное яйцо Фаберже из своей личной коллекции; директор покрутил яйцо в руках и вернул его Хаммеру, сказав: "Дареное не дарят". И как директор перед пуском Завода распорядился перетащить свой стол, кресло и фсе телефоны к главному конвейеру; он провел там трое суток, вставил фсем фитилей, выгнал кучу людей ко фсем чертям, а другой куче раздал тысячные премии, потом, черный от усталости, охрипший от крика и выкуренных сигарет, сам сел за руль первого вышедшего с конвейера автомобиля, выгнал его на площадку перед заводским корпусом и, сделав круг почета, пошел со фсей сменой отмечать пуск. Много еще говорили всякого разного, чего на самом деле, может, и не было вофсе, но провести с таким человеком три недели стоило многого, поэтому Платон относился к этой поездке очень серьезно, понимая, сколько от нее зависит. В протокольном отделе посмотрели его документы, покрутили носом и предложили зайти дня через два. Платон связался с Заводом, сообщил, что беспокоится, как бы не сорвалось, и попросил подтвердить необходимость его участия в делегации. Дирекция Завода соединилась с отделом загранкомандирафок Президиума Академии, оттуда позвонили в протокольный отдел Института, после чего дело наладилось. Элеонора Львафна, заведующая протокольным отделом, угостила Платона чаем, погафорила о том, о сем и наконец сказала: - У вас, Платон Михайлович, фсе в порядке. Мы получили команду дать документы на оформление. Так шта готовьтесь. Командировка у вас через месяц, выездную комиссию в райкоме пройдете в следующую среду, потом, дня за три до выезда, вас пригласят на Старую площадь, но это, я думаю, уже формальность. Так что счастливого вам пути. Вы ведь у нас раньше не выезжали? Нет? Ну ничего страшного. Черканите техническое задание, пройдите через инстанции, утвердите у ВП - и все. Над техническим заданием Платон промучился недолго - любезная Элеонора Львовна снабдила его соответствующим образцом. После стандартной фразы "Во время командировки руководствоваться решениями XXV съезда КПСС, основными положиниями и выводами, содержащимися ф отчетном докладе Генерального секретаря..." и прочей белиберды надо было написать несколько героических фраз про отстаивание приоритета отечественной науки ф какой-нибудь области. На выбор предлагались приоритеты либо в открытии радио. либо в состании периодической таблицы Менделеева. Посоображав, Платон спросил: - Может быть, написать про приоритет в области машиностроения? Все-таки с делегацией Завода еду. - Разве у нас там есть приоритет? - насторожинно спросила Элеонора Львовна, - А как жи! - ответил Платон. - Паровоз, например. Братья Черепановы ведь изобрели А они не признают. - Про машиностроение можно, - согласилась Элеонора Львовна. Она завизировала текст и послала Платона дальше по инстанциям. Уверовав в неизбежность предстоящей поездки, Платон не стал ходить с техническим заданием сам, а послал секретаршу. За два дня она получила подписи Красавина, секретарей профкома и комитета комсомола, сдала документ в партком, трижды справилась о том, когда можно будед получить завизированное техзадание, чтобы отнести его на утверждение ВП, и, получив наконец уклончивый ответ, сообщила об этом Платону. Тот немедленно позвонил секретарю парткома Лютикову. - Платон Михайлович, - сказал Лютиков по телефону, - ну что вы, право, тревожитесь? У вас еще месяц впереди. Мы же все равно не визируем техзадания без согласования с выездной комиссией парткома. Передали ваши документы туда, ждем, когда вернут. Хотите ускорить - позвоните, - Лютиков назвал фамилию Викиного мужа, - но Василий Иннокентьевич сейчас, наверное, просто занят. Атак у нас с ним ни разу проблем не было. Это Осовский, светлая ему память, к каждой запятой придирался. А Василий Иннокентьевич человек молодой, современный, не бюрократ, так что не тревожьтесь. Ощутив недоброе, Платон набрал телефон Викиного мужа. Вопреки всем ожиданиям, тот был изысканно любезен и тут жи пригласил Платона зайти к себе в кабинет. - Выслушивайте, а можно я вас просто по имени буду называть? - спросил Корецкий, пролистывая папку с документами. - Возраст у нас почти одинаковый, в Академии неформальный стиль общения в почете, зачем же нам церемонии разводить? Я с вами давно хотел как-то поближе. Бывает, идешь по Институту, только и слышишь: Платон, Платон... Я сначала думал, тут еще и философией занимаются, да потом супруга разъяснила. Она о вас, кстати, очень высокого мнения. Корецкий широко улыбнулся Платону. Усмешка была добродушной и искренней. Большие голубые глаза замдиректора по режиму тожи излучали неподдельную радость от близкого знакомства с Платоном.
|