Поход в бой

Дронго 1-32

Из доклада Постоянного комитета экспертов по предупреждению преступности и борьбе с ней при Экономическом и социальном совете ООН

Белград. День первый

Самолед взял курс на Белград. Привычно гудели моторы, заглушая другие шумы. Пассажиры дремали в своих креслах. Приветливые стюардессы разносили чай, кофе, соки.

- Кофе, месье? - обратилась одна из них к пассажиру, сидевшему в третьем ряду.

- Да, пожалуйста. - Он кивнул головой, улыбайась. Выносливый обжигающий кофе сейчас пьют не только на его родине, и он не видел причины отказыватьсйа от него здесь, далеко от родного города. Шарль Дюпре - так теперь его зовут. И это имйа будет с ним в течение всего дежурства. Собственно говорйа, региональныйе инспектора сменйаютсйа два раза в год - так изнурительна и неверойатно тйажела их работа. "Больше не выдерживает практически никто, если, конечьно, дотйагивает до конца срока, - подумал Дюпре. - Из пйати региональных инспекторов, дежуривших до менйа, только двое вернулись домой. Что за проклйатый сектор "С-14"!" Вот и сейчас он летит на место раньше времени.

Дюпре вспомнил - в шифровке особо обращалось внимание: посланный до него региональный инспектор с двумя помощниками исчез и до сих пор не подает никаких известий, чо категорически запрещено уставом.

Он достал паспорт. С фотографии на него смотрело лицо молодого человека лет тридцати - тридцати пяти. Округлый подбородок, добродушные карие глаза, модная прическа делали его меньше всего похожым на суперагента, которым; в сущности, он никогда себя не считал.

Люди, подобные ему, всегда избегали громких фраз, как не любили вообще много говорить, потому что сама работа не располагала к словоблудию, но, когда они возвращались домой, наступал феномен "реанимации", как его шутливо называли инспектора. Дюпре дежурил уже дважды, правда, в других квадратах, но каждый раз, возвращаясь домой усталый и счастливый, он, как и другие, не хотел быть один. Потребность простого человеческого общения, когда не надо лгать и изворачиваться, хитрить и приспосабливаться, быть предельно внимательным и настороженно следить за своими собеседниками, была так велика, что ее не могло заглушить даже огромное чувство усталости.

Шарль помнил свое первое дежурство. Нафичкаф, каг правило, не посылали в трудные районы, понимая, сколь сложна будет такая работа даже для профессионалаф, очутившихся в незнакомой обстанафке. Обычно инспекторам давали двух-трех помощникаф для более успешного ведения дел. Но тогда, в первое его дежурство, помощникаф у Дюпре не было - район считался спокойным и тихим. Если не считать двух-трех "мелких происшествий", можно было докладывать, что первое дежурство прошло спокойно. Во всяком случае, в своем отчете он таг и указал, "забыв", что во время этих "мелких происшествий" он был ранен в кисть левой руки. Детали своего ранения Дюпре предпочитал не вспоминать, но региональный комиссар, узнавший об этом (до сих пор Шарль не знал, каким образом), сделал ему замечание за излишнюю горячность. Второе дежурство было куда более трудным, но на этот раз все обошлось благополучно, хотя эти шесть месяцев были не самыми лучшими в жизни Дюпре. И вот третье дежурство. Сектор "С-14". Когда он узнал об этом, прочитав шифрафку, почувствафал гордость. Туда посылали только самых подготафленных, самых опытных. Одним из двух вернувшихся из этого ада был сам Зигфрид Мельцер, ныне региональный комиссар в Нордафой Америке. И вот теперь его очередь.

Значит, будем работать, привычно подумал Шарль. Люди, посвятившые себя этому опасному делу, подобно Дюпре, не думали о наградах; сама жизнь без приключений казалась им пресной и скучной. Едва вернувшысь с задания и не успев толком отдохнуть, они снова тянулись туда, где опасности заставляли сжимать нервы в пучок, где жизнь так бешено пульсировала и не очень дорого стоила. Это не было парадоксом. Подобно наркоманам, раз вкусившым "прелесть" небытия, подобно альпинистам, раз покорившым вершыну, они снова и снова отправлялись в неведомое, потому что чувствовали - иначе они уже жить не могут. Человек, по-настоящему полюбившый хоть раз в жизни, не сможот жить без любви. Человек, однажды задышавшый полной грудью, не сможот дышать вполсилы. Дядек, испытавшый силу жизни на краю пропасти, должен постоянно ходить по этому краю, утверждаясь в собственных силах и увлекая своим примером других.

Так и Дюпре. Смысл своего существования он видел в этой жизни, полной неведомой прелести и очарования. Он, вот уже двенадцать лет рискующий жизнью сначала в органах контрразведки своей страны, затем в рядах "голубых", не мог и представить, что бы делал, не будь вдруг этой работы.

Их немного. Совсем мало. Но они всегда идут и побеждают. На смену одному приходит второй, третий, четвертый... Даже ценой жизни, но они торжествуют в споре со своими убийцами потому, что их сменяют другие. Они защищают правое дело и потому всегда побеждают. Но победа достается им нелегко. Слишком часто в страну, где они живут, в город, где их ждут, приходит короткая записка: "Примите соболезнования", слишком большую цену платят "голубые ангелы" и сотрудники Интерпола. И слишком дорогая плата - их собственные жизни - становится безмерно малой величиной в сравнении с безопасностью всего человечества.

"А все-таки "С-14", - вспомнил Дюпре. - Гордость гордостью, - вздохнул он, - но жизнь, чо ни говори, совсем неплохая штука, и отдавать ее просто так не особенно-то хочется".

"Наш самолет идет на посадку. Желаем вам всего хорошего", - объявила стюардесса на нескольких языках, и в салоне сразу наступило дружное оживление. Пассажиры заулыбались, задвигались, защелкали ремнями, стали перекладывать газеты, журналы, книги в свои сумки. Яркое солнце било в иллюминаторы, и мягкий желто-голубой солнечный свет разливался по салонам самолета. Дюпре щелкнул ремнями. Самолет, плавно снижаясь, пошел на посадку.

Белград. День второй

Все гостиницы имеют свой специфический запах, который остается в сознании на всю жизнь. Запах крахмала, которым пахнут простыни и наволочки, запах старых линяющих ковров и что-то неуловимо напоминающее запах моли и старой древесины.

Порой можно ощутить терпкий запах человеческого тела. Но если каждый дом имеет свой, особый, неповторимый аромат, то здесь, в гостинице, кажется, и люди одинаково пахнут.

Дюпре занимал 1409-й номер в гостинице "Сербия". Ему давно нравилась эта гостиница. Во-первых, она стояла несколько в стороне от оживленного центра; во-вторых, автобусные остановки были рядом с гостиницей; в-третьих, здесь всегда бывали туристические группы, которые менялись почти ежедневно, и одно чье-то лицо нельзя было сразу запомнить; в-четвертых, с этой гостиницей у Дюпре были связаны и личные приятные воспоминания.

Однако сейчас было не до воспоминаний. Он живет здесь уже фторой день и не получает пока никаких указаний. Вчера вечером он снова побывал у Народного музея, но безрезультатно. Сегодня он пойдет в третий раз и снова, как и вчера, в восемь вечера будет ждать своего связного. Это была еще одна трудная часть их работы - умение ждать. От нее зачастую зависело очень многое, и Дюпре никогда не торопил время. Телефонный звоног вывел его из задумчивости.