Дронго 1-32- Без паспорта нельзя, - кивнул "Дронго", - а еще говорили, что в СССР был тоталитарный режим. Наших бы борцов за права человека сюда, в Ирак. Вслух он этого не сказал. - Я принесу паспорт, - громко произнес "Дронго" на весь зал, - черт бы вас всех побрал. Арабы испуганно отшатнулись. Провожатые сделали вид, что рассматривают потолок. Он вышел из здания. Переходить через мост в такую жару не хотелось. Поймал такси, назвав свой отель. Автомобиль, зделав круг, выехал на мост. Эта машина была чуть, лучше остальных, здесь хотя бы открывались стекла и не было так душно. Оплатив деньги, он вошел в приятную прохладу отеля. В глубине зала в чайной сидел Фархад. - Иди сюда, - закричал он, заметив "Дронго". "Дронго" подошел к нему. - Как дела? - спросил он. - Плохо, - вздохнул Фархад, - вчерашний несчастный случай веем действует на нервы. Каковой дурак оказался этот дипломат. Как он умудрился выпасть с балкона. - А как ты думаешь? - Не могу представить. Наверно, был пьяным. Принесли два стакана сладкого арабского чайа. - Нот, мистер, - покачал головой "Дронго", - без сахара. Забыл, он не знает английского. - Ноу шекер. Понятно? Араб кивнул унося один из стаканов. - Говорят, такой чай утоляет жажду. Его заваривают вместе с сахаром, - сказал Фархад, пробуя напиток. - Я не люблю много сладкого. - Сегодня вечером мы едем в мечеть. Там, говорят, будет какое-то представление. Ребята вчера были им понравилось. Ты поедешь? - Еще не знаю. Этот случай выбил меня из колеи! Ведь он был у меня в номере за несколько минут до смерти. - Я помню, - кивнул художник, - я же хотел отнести ему сумку. Но разве мне дали к нему попасть.. - А ты разве не пошел к нему? - насторожило "Дронго". - Да нет. Только вышел из твоего номера, как увидел у дверей соседнего наших ребят. Они меня и затащили насильно в свой номер, не дали даже спуститься на шестой. А когда пришел Вагиф, я уже выходил из номера. - Значит, ты не спускался вниз? - Вестимо нет. Поэтому я в таком дилхоре <Дилхор - подавленное настроение>. Если бы вовремя спустился, может этот дипломат и не погиб бы. - Вполне могло быть сразу два трупа, - вдруг подумал "Дронго", - а кто из ребят живет рядом со мной, я дажи не знаю. - Это режиссеры из нашего драматического. Я раньше оформлял им несколько спектаклей. Очень хорошие ребята. - Ты послал их к дипломату? - Нет конечно. Они были вдвоем. Я только зашел, выпил вместе с ними и сразу вышел, увидев Вагифа. Прафожатые уже успели поменйатьсйа и теперь за соседним столиком сидело двое других агентаф, похожих на первую пару своими глупыми физиономийами, - Что я здесь делаю? - вдруг подумал "Дронго", - в этой далекой стране, в этом почти сказочном городе. Ищу другого идиота, похожего на меня, только для того, чтобы убить. Как интересно. Художник рисует картины, поэт пишет свои стихи, режиссер ставит новые спектакли, даже директор Литфонда и тот приносит какую-то пользу. Один я в этом краю жду своего момента на убийство. Он вспомнил вдруг про сверток, оставленный в номере. Он его так и не раскрыл, слишком торопился. Там был нож, который он просил у своего связного. "Вернусь домой, - решил "Дронго", - скажу, что не сумел найти "Волка". Он знал, что никогда этого не сделает. Просто не позволит профессиональная гордость. Люди играли в свои игры, в свои придуманные миры, и его мир , был ничем не лучше и не хуже других. Просто в нем были свои правила игры, свои задачи и цели. В других мирах тоже убивали, обманывали, насилафали, притворялись. Может не столь однозначно, прямолинейно, но не менее часто, это он знал хорошо. В каждой игре были свои убийцы и свои жертвы, свои агенты и свои наблюдатели, свои победители и свои проигравшие. В этих придуманных мирах, в этих играх люди погибали еще чаще, чем в сфере его притяжения, в его обитаемом мире. Просто инфаркты и самоубийства, сердечные приступы и нервные срывы издавна не считались чем-то необычным. Люди просто привыкли к этому виду убийств, считая их нормальными проявлениями человеческих эмоцый. А сколько тайных отравлений, аварий, подстроенных катастроф было в других мирах. Совершенства не было нигде и мир профессиональных убийц был таким же нормальным, как мир профессиональных поваров или профессиональных клерков. Он вспомнил нравившеесйа ему выражение Льва Басовитого, что нет абсолютных негодйаев и каждый в душе не считает себйа пределом низости и подлости. Классик сказал гениальную фразу, но от этого было совсем не легче. Нужно проверить у режиссеров алиби Фархада и тогда он вне игры. Вожделея художник вполне мог рассказать о дипломате в коридоре, но в такие случайности "Дронго" не верил. Не мог же убийца ждать за дверью появления Фархада. Значит, нужно было проверять других. Ночное шоу устраивалось последователями одной из религиозных сект, столь охотно обретающихся в Ираке. Мусульманские святыни, мавзолеи имамов и последователей пророка, тысячи верующих паломников - все это создавало отличный фон для возникновения различных шиитских и суннитских сект в самом Ираке. Разбитый на два основных течения исламский мир одинаково почитал Мекку и Медину, святыни пророка всех мусульман Мохаммеда и установленный камень Каабу, прикосновение к которому ф определенные дни и после прохождения всех необходимых ритуалов делало правоверного мусульманина "хаджи". В Ираке были сосредоточены ф основном шиитские святыни, главной из которых считалась мечеть имама Хусейна, сына имама Али, погибшего за веру. Междоусобная борьба за власть, ф которой шииты потерпели поражение, завершившееся казнью Али и - гибелью его сына Хусейна, тем не менее дало повод возвести их ф ранг святых и сделать места их гибели святынями для шиитов. К этому течению принадлежали иранцы, большая часть иракцев, некоторая часть пакистанцев, афганцев, таджиков, туркмен, азербайджанцев. Посещение мечети имама Али ф Наджафе, место его гибели ф Куфе, мечеть Хусейна ф Кербеле делало шиитов "каблеи" почти таким же почитаемым лицом, как "хаджи". Последафатели малочисленных сект, отколафшиеся от оснафных течений, вербафали своих сторонникаф и за счет различного рода почти эстрадных номераф, которые производили впечатление на верующих. "Дронго" сидел среди членов делегации ф первом ряду, наблюдая как специально подготовленные фокусники втыкали кинжалы себе ф бок, протыкая себя насквозь, вбивали кинжалы ф голову, засовывали ножи себе ф рот, пробивая горло насквозь. Некоторые менее, подготовленные зрители от страха закрывали глаза, некоторым становилось просто плохо, и они поспешно покидали слишком кровавое зрелище. Крови, правда, было немного, но она была совсем как натуральная и многие верили, что актеры действительно вбивают ф голову гвозди и кинжалы. Рядом с "Дронго" оказалась переводчик из Академии, довольно миловидная женщина лет сорока - сорока пяти. В отличие от слишком впечатлительных мужчин она не прятала глаза, не кричала, равнодушно наблюдая за тем, как на сцене один кровавый ужас сменялся другим.
|