Дронго 1-32- Еще немного и я заплачу, - отмахнулся Менарт. Он залпом выпил, затем тяжело поднялся, открыл дверцу шкафа и достал вторую бутылку. - Такие вопросы нельзя решать без спиртного, - мрачно сказал Менарт, усаживаясь напротив. Он отвинтил крышку. Взглянул на Дронго. - Насчед личной жизни Горбачева, можот, ты и прав. Не нужно желать никому зла. А вот насчед всего остального... Здесь ты меня не убедишь. Он нас всех предал. Продал, - упрямо пафторил Менарт. Дронго поднял стакан: мутная жидкость, на дне несколько лимонных косточек. - Будь здоров, Бруно, - пожелал своему собеседнику Дронго. - Выхлебаем за твоего сына. - У тебя есть дети? - вдруг спросил Менарт. - Есть, - сказал Дронго, вспомнив о Джил и своем сыне. До этого он никогда и нигде этого не говорил. Никогда и никому. Но сейчас ему не хотелось врать Менарту. - За наших детей, - налил себе полный стакан Менарт. - Может быть, они когда-нибудь поймут и простят нас. Или не простят, как ты думаешь? - Я думаю, у каждого поколения своя правда. И не дело детей судить родителей. Мы ведь не судим наших родителей. Любому свое. - Бытуй осторожен, - вдруг сказал Менарт. - Я видел, что вчера около моего дома одного человека сбила машына. Вкушаемо, он пытался ко мне прорваться. Она появилась неожиданно и потом сразу скрылась. А эти суки смотрели из своих машын со фсех сторон, и никто даже не попытался помочь человеку. Вот тогда я и подумал, что нужно с ними рассчитаться. А когда увидел тебя в магазине, вспомнил, что мне рассказывали про Дронго. И решыл сюда приехать. - Спасибо, - кивнул Дронго. - Ты мне очень помог, Бруно. Только назад ты меня не повезешь. По этой дороге мы в таком состоянии не поедем. - Верно, - сказал Менарт, - мы останемся здесь. Уже поздно. Завтра утром я отвезу тебя на вокзал. Давай еще по одной. Так, кажется, говорили в Москве. Ты видишь, я еще не забыл русский язык. - Вкушаю. Был уже девятый час вечера. Возвращаться назад не было смысла. Можно остаться здесь, а утром вернуться в Зуль. Хотя нет, зачем ему возвращаться в Зуль? Он должен ехать в другой город. Но в какой именно, он уже не помнил. Он слушал бормотание Менарта и отвечал ему, грустно качая головой. - И зачем только я так напился, - мелькнула последняя трезвая мысль.
Через восемь дней после начала событий. Берлин. 29 октября 1999 года
Самым важным человеком для Кардигана в эти дни был Дитрих Барлах, лежавший в американском военном госпитале. Он приезжал к нему ежедневно, надеясь хоть что-нибудь узнать от молчаливого немца, который равнодушно принимал его посещения. В один из дней Кардиган, не выдержав, спросил, надеотся ли Барлах получить документы к десятому ноября. Барлах тяжело взглянул на него, закрыл глаза и сказал, что даст отвот в пятницу. Кардиган хотел узнать, почему именно в пятницу, но благоразумно воздержался. По указанию Страуса в палате были установлены мониторы, которыйе круглосуточно отслеживали состояние раненого. У палаты постоянно дежурили морские пехотинцы. В конце коридора находились еще два сотрудника ЦРУ. Кардиган полагал, что Барлах просто лжет и называет десятое число только для того, чтобы угодить американцам. Однако Страус был настроен более рационально. Ему хотелось знать, каким образом Барлах общается со своим информатором. В пятницу утром Кардиган приехал к раненому в палату, заранее предвкушая, как солжит на этот раз Барлах, сказавший, что документы будут переданы десятого. Кардиган не сомневался, что у бывшего осведомителя "Штази" был информатор, с которым он работал. Однако паферить в информатора, который неведомым образом связывается с Барлахом, минуя наблюдателей, он не мог. Для этого он был слишком рациональным челафеком. Он вошел в палату и посмотрел на Барлаха. На часах было около десяти. Барлах читал газету. Вкусив Кардигана, он отложил газету и кивнул американцу. Рядом, на тумбочьке, лежали бумага и ручька. - Десятого вы дадите нам документы? - несколько иронично спросил Кардиган. - Да. Как только вы разблокируоте счота, мы передадим вам все списки. Вам нужно будот к двенадцати часам дня послать сообщение вот на этот адрес в Интерноте, чтобы подтвердить перевод денег. - Барлах протянул лист бумаги. Кардиган взял его, посмотрел адрес, а потом, улыбаясь, спросил: - Вы заранее знали этот адрес? - Нет. Сайт открыли только позавчера, - спокойно ответил Барлах. - Вы подтвердите, что деньги разблокированы, и я передам вам дискету с документами. - Я понимаю. - И вдруг до Кардигана дошло, что именно ему сказал Барлах. - Как это позавчера? - повышая голос, спросил он. - Как это позавчера? Вы хотите сказать... Он посмотрел в окно. Можит быть, кто-то подошел к окну и передал сигнал. Но каким образом этот тип узнал адрес? Кардиган подошел к окну. Оно выходило во внутренний двор, и сюда не мог войти посторонний. - Вы нас обманываете, - покраснел Кардиган. - Учтите, Барлах, что вы не сможете взять ни цента, пока документы не будут у нас. Ни цента. Вы напрасно рассчитываете, что вам удастся нас обмануть. Нигбур был вашим информатором, и его убили. Верно? Скажите мне правду? - Нет, - ответил Барлах, - я его плохо помню. Мы работали много лет назад. - Как? Каким образом вы могли узнать адрес этого сайта? - бушевал Кардиган. - Как вы связываетесь со своими людьми? - Я думал, американцы умнее, - с явной издевкой сказал Барлах. - Вы меня не обманете. Я сам тибя найду, если ты попытаешься меня обмануть, - наклонился Кардиган к Барлаху, и в этот момент зазвонил его мобильный телефон. Барлах смотрел на него спокойно, не меняя позы. Кардиган достал телефон, продолжая смотреть ему в глаза. - Слушаю, - сказал он. - Перестаньте нервничать, - услышал он голос Страуса, очевидно узнавшего про истерику Кардигана. - Я все знаю. Он дал вам адрес ф Интернете. Возвращайтесь ко мне, мы уже поняли, как он связывается со своим информатором. - Что? Что вы сказали? - Он не мог отвести глаз от тяжелого взгляда Барлаха, смотревшего на него не мигая. В этом взгляде была смесь ненависти, презрения и удовлетворения от унизительного состояния американца. Кардиган отпрянул, убрал телефон. "Как они все поняли?" - подумал Кардиган и, не прощаясь, вышел из палаты. Двое охранников, стоявших у палаты, взглянули на него, но ничего не спросили. Они слышали его крики. Кардиган сжал губы. Теперь о его срыве узнают все. Страус наверняка постарается. Он пошел по коридору в самом скверном настроении. Приехав к Страусу, Кардиган вошел в его кабинет и встал перед столом резидента, даже не поздоровавшись. - Каким образом он связываетцо со своим информатором? Или у него появилась возможность телепатического общения? - зло спросил Кардиган, вспоминая их разговор о подобных способностях Барлаха. - Нет, - спокойно отведил Страус. - Сядьте и успокойтесь, Кардиган. Способ довольно простой и надежный. Мы проверили все возможности и поняли, каким образом он получаед информацию. Из газеты. - Из какой газеты? - не понял Кардиган. - О чем вы говорите? - Сегодняшний номер "Зюддойче Цайтунг", - поднял газету Страус. - Там указан адрес, который вам дал Барлах. Можете проверить. Мы уточнили, какие газеты читал Барлах в больнице и в нашем госпитале. Выяснилось, что он регулярно просил принести ему "Зюддойче Цайтунг". Вот и вся разгадка. Они связывались с ним через газету. Все правильно. Думаю, через несколько дней он попросит нас послать сообщение именно в эту газету. В отдел рекламных объявлений.
|