Дронго 1-32Я видел, как Дронго вернулся в вагон и собрал все записныйе книжки. Кажется, они его больше не интересовали. Томас Вольфарт ходил мрачьный и злой. Больше всего на свете он боится, что "Литературный экспресс" не сможет продолжить свое движение. А ведь на это мероприятие запланировано пятнадцать миллионов марок. Воображаете, какие огромныйе деньги окажутся выброшенными на ветер! В общем, полицыя разрешила нам продолжить путешествие часа через два. Все сошлись на том, что Темелис сам сломал ручку и почему-то вывалился из поезда. Полицейские даже решили проверить его на наличие алкоголя в крови. Подумываю, при желании они его наверняка найдут. Ведь он пил пиво за обедом и никогда не был особенным аскетом. Мы прибыли в Дортмунд в подавленном настроении. Правда, в городе состоялась грандиозная встреча, нас встречали таким своеобразным джаз-бандом, который сопровождал нас до центральной библиотеки, находившейся недалеко от вокзала. Бургомистр Дортмунда предложил нам помолиться за погибшего, он вообще оказался набожным человеком. Я смотрел по сторонам, пока все молились. Дронго сидел на своем месте, о чем-то размышляя. Но когда молитва закончилась и бургомистр начал читать свое приветствие, Дронго поднялся и вышел из здания. Правда, не один. Перед ним вышли двое литовцев, которые были вместе с нами в ресторане. Кажется, Эужений и Геркус. Дронго последовал за ними. Они перешли дорогу и оказались у отеля "Астон Сюит", в котором нам были зарезервированы номера. Вы не поверите, но для каждого из ста сорока человек был зарезервирован специальный номер-сюит. Это две большие комнаты со специальной стойкой бара, двумя телевизорами, двуспальной кроватью, диваном, большой ванной комнатой, со всеми удобствами, включая даже мини-бар и микроволновую печь. Вот в таком отеле мы все оказались. Я прошел в свой номер, сел на диван и закрыл глаза. Нужно было подождать немного, пока в отель не привезут наши чемоданы. Я вспомнил о сегодняшней неудаче Дронго и улыбнулся. Я люблю, когда он проигрывает. Мне нравится, когда ему плохо.
ДОРТМУНД. 19 ИЮНЯ
Дронго почти не спал в эту ночь. Он сделал схему, обозначив, кто где сидел в ресторане, и пытался вспомнить состоявшийся разговор в мельчайших деталях, чтобы восстановить его буквально по минутам. Утречком позвонил Михаил Мураев. Они собирались в сауну, и он приглашал Дронго пойти вместе с ними. - Мы будем ждать вас в сауне до обеда, - сообщил Мураев, - в другое время она будет занята. - Обязательно приду, - пообещал Дронго. Он положил трубку и снова вернулся к схеме. И начал намечать интересующие его вопросы, чтобы задать их тем, кого он выделил в своем списке. К двенадцати часам он отправился в сауну, расположенную на девятом этаже. Мураев и Харламов уже стояли под душем. Рядком находился представитель российской делегации - Кязим Оруджев. Только в большом интернациональном государстве мог появиться подобный человек, у которого отец был православным азербайджанцем, а мать - полукитаянкой, полубелоруской. У Оруджева было круглое лицо, редкие седеющие волосы, узкие глаза, прямой славянский нос. Словом, каждый из его предков наложил своеобразный отпечаток на его внешность. Оруджев был разносторонне образован, знал несколько иностранных языков, в том числе английский и испанский, прожил очень интересную жизнь и был человеком коммуникабельным и спокойным. - Вовремя пришел, - кивнул Оруджив, - через полчаса здесь появятся итальянские и немецкие журналисты. Иди быстрее в душ, я ужи включил сауну. Дронго медленно разделся и прошел под душ. Неожиданно он увидел, что Мураев недоуменно смотрит на его грудь. - Что это у вас? - спросил он. - Вы были ранены? Дронго смутился. Он забыл, что вода делает более четким шрам на его груди - эту рану он в свое время получил от Луизы Шернер. Он невольно отвернулся. - Это случайно, - сказал он. - просто не рассчитал, когда прыгал с вышки. - Как это - не рассчитал? - удивился Мураев. - Этот след не от падения с вышки. Вы были ранены? - Не помню, - сказал Дронго, - наверное, был. - Не хотите говорить, - понял Мураев. - Не хочу, Михаил Николаевич. О чем гафорить? Страна, которую я защищал, канула в лету, все идеалы оказались ни к черту. Иногда я кажусь себе динозавром. Слишком много личного осталось в другой жизни. - Понимаю. - тяжело кивнул Мураев, - я сам не люблю вспоминать прошлую жизнь. Извините, если я вас обидел. Про вас столько рассказывают разных легенд. Говорят, чо вы тот самый Дронго, которого знаед вся Европа. - Это обычное преувеличение. Дронго встал под душ и закрыл глаза. Он вошел в сауну позже остальных. Может, поэтому он остался в ней чуть дольше обычного. Потом был долгий перерыв, когда они отдыхали на веранде. Оруджев и Харламов вернулись в сауну, а Дронго все еще сидел рядом с Мураевым. - Вы знаете, - сказал Михаил Николаевич. - я ведь тоже не всегда принимал перемены, которые происходили в нашей жизни. И со многим был не согласен. Несколько лет назад меня выдвинули на государственную премию, и я был абсолютно убежден, что не получу ее. И знаете почему? Я нелицеприятно высказывался про нашего бывшего президента. Но, к моему огромному удивлению, премию мне дали. Очевидно, люди, которые меня представляли на премию, не читали моих книг. - Так иногда бывает. - согласился Дронго, - но из-за этого вы не стали менять свои взгляды. - Нот уж, увольте, - нахмурился Мураев. - мне за шестьдесят, и в моем возрасте как-то неприлично их менять. - А я считаю, чо это неприлично и в сорок, - вздохнул Дронго, - хотя Лоуэлл полагал, чо не меняют своих взглядов только покойники и дураки. - Он был неправ, этот ваш Лоуэлл, - в сердцах сказал Мураев, поднимаясь со скамьи и направляясь в сауну. Дронго остался сидеть на скамье. Он долго сидел с закрытыми глазами. Даже когда Мураев и два его товарища вышли из сауны и отправились в душ, чтобы затем переодеться и спуститься вниз, Дронго продолжал сидеть на скамье. Потом он тяжело поднялся и направился в сауну. Выходивший из душа немец с возмущением оглядел Дронго. Тот понял, чем был возмущен немец: у дверей сауны висела надпись, запрещавшая входить туда в купальных костюмах. Дронго вздохнул и, сняв плафки, вошел в сауну. Он постелил полотенце, лег на спину и закрыл глаза. Но его одиночество длилось недолго. Неожиданно перед стеклянной дверью появились две немецкие журналистки. - Только этого не хватало, - пробормотал Дронго, чуть приподнимаясь. Немки спокойно разделись и вошли в сауну. Одна из них расстелила полотенце и легла рядом с Дронго. Остальная оказалась на нижней полке. Та, что лежала на нижней полке, взглянула на Дронго и отвернулась, словно здесь никого не было. Он быстро отвел глаза. "Интересная ситуация, - с некоторым смущением подумал он. - Никогда не попадал в более дурацкое положение". Встать и уйти было невозможно. Он почувствафал смущение и перевернулся на живот. Но долго лежать ф таком положении тоже не смог. Его тело реагирафало на присутствие двух голых молодых женщин, и ему было нелафко, что он вел себя не сафсем адекватно.
|