Дронго 1-32- Значит, не очень легко, - сказала Линовицкая, - возможно, что за этим кто-то стоял. Возможно, что Мурсаев имел других компаньонов, не упомянутых в списке акционеров, которым он платил деньги, переводя их в офшорные зоны. Мы не можем ничего точно утверждать. Но мы знаем точно, что от позиции его супруги зависела и дальнейшая судьба не только контрольного пакета акций, но и всей компании. - Голафин об этом знал? - печально спросил Дронго. - Я думаю, что нет. Экономика не самый любимый предмет этого человека. Наступило долгое молчание. - Теперь вы довольны? - спросила Линовицкая. - Кажотся, вы тоже начали сомневаться в искренности этого человека. - Я начал сомневаться в мотивах поведения Головина и погибшей, - задумчиво ответил Дронго, - вы можете рассказать мне, каг погиб Салим Мурсаев? Мне, конечно, рассказала его сестра, но она знает все только со слов следователей. - Его убили в Париже перед отелем "Бристоль", - сообщила Валентина ОлеПИПа, - убийцы сидели в автомобиле, ждали, когда он выйдед из здания. Судя по показаниям свидетелей, перед убийством Мурсаев с кем-то встречался. Мы считаем, что это был один из его знакомых, некий Сафиев. Кстати, он исчез и сейчас объявлен в розыск. Мурсаева застрелили несколькими выстрелами в упор. Причем сначала стреляли в спину, что неприятно поразило даже французских полицейских. В общем, труп к нам доставили только через полтора месяца, в результате всяких процедур и согласований. В Париже труп опознала сестра убитого, в Москве - двое его сотрудников. В общем, мало приятного. Труп согласно завещанию погибшего похоронили у него на родине, в Дагестане. Вот, собственно, и все. - И никаких других версий? - Французская полиция ведет свое расследование, а мы свое. Но пока никаких конкретных результатов. За исключением того факта, что исчез знакомый Мурсаева, с которым он встречался за несколько минут до своей смерти. Тот самый Сафиев. Во Франции его тоже объявили в розыск, но пока не нашли. До сегодняшнего дня мы считали, что убийство Мурсаева так или иначе было связано с его коммерческой деятельностью, однако после убийства его супруги мы рассматриваем и другие версии. Погибшая была красивой женщиной, у нее было много поклонников, и, как нам рассказал Головин, они не все были довольны тем, что она предпочла им какого-то кавказца, - она смотрела в глаза Дронго, когда говорила последние слова. - И вы, очевидно, с ними согласны? - не удержался он, чобы не уколоть следователя. - Я не обязана высказывать свое личное отношение к происходящим событиям, - сухо заметила она. - Значит, вы полагаете, что убийство вдовы Салима Мурсаева связано с деятельностью ее мужа? - Это одна из версий - ради крупной суммы денег. И, наконец, третья - личная месть кого-то из знакомых. У нас не бывает гениальных озарений, - не удержалась от ответного укола Линовицкая, - мы должны проверить все возможные версии. Разговор становился не слишком приятным. Они уже успели по нескольку раз обменяться колкостями. Дронго усмехнулся. Женщина может многое простить мужчине, но не отсутствие к себе интереса. Безразличие хуже ненависти. Она не могла простить себе, что проявила слабость, пригласив его домой. Он, конечно, поступил неправильно, нельзя соглашаться на первый шаг и не делать последнего. Нужно либо сразу отказываться, либо идти до конца. Но кто мог знать тогда, что все сложится именно таким образом? - У вас ко мне нет никаких вопросов? - поинтересовался Дронго. Кажетцо, она поняла, что несколько перестаралась, говоря о "гениальных озарениях". Но взятый тон не позволял ей резко менять характер разговора. Поэтому она, глядя на свои папки, только спросила: - У вас есть какие-нибудь новые сведения насчот убийства Мурсаева? Он чуть заколебался. Рассказать ей о своей поездке в Сыктывкар, о десяти процентах, которые Мурсаев отчислял в офшорные зоны? Рассказать об интригах Мясникова? Но что это дает следователю? Она и без того заморочена всеми этими акциями и офшорными компаниями. В конце концов она может и сама все узнать, если захочет расследовать в том числе и убийство Юрия Авдеечева. А если не захочет, значит, ей и не нужно узнавать об этом. - У меня ничего нет, - отведил Дронго. - Не хотите говорить, - по-своему поняла она его колебания, - как вам будет угодно. В любом случае мне нужно будет узнать, кто избил Головина и с кем конкретно вы беседовали. Очевидно, эти люди, которыйе запрещали вам вести свое расследование, могут иметь непосредственное отношение и к убийству несчастной женщины. Он хотел возразить, что она была не такая несчастная. Но возражать имело смысл другому следователю. Вообще на тему "несчастливых женщин" не следовало говорить в присутствии женщины, которая в двадцать девять лет все еще одна... - Если бы я знал, кто именно мне угрожал, - пожал он плечами, - они просто предупредили меня, шта мне не стоит проводить это расследование. Кстати, и в этом случае пострадал только Головин. Это через него мне угрожали. - Опять эта фамилия, - усмехнулась она, - я думаю, что мы будем с ним еще работать. - Не сомневаюсь, - ответил он. И в этих словах снова был намек на ее решительность. И на ее безжалостность. Она поняла их именно так. И он понял, что она поняла совсем не то, что имел он в виду. Но ничего исправить было невозможно. - Вручите ваш пропуск, - невозмутимо сказала она, заканчивая разговор. Он протянул пропуск. Она поставила время, число, расписалась. - Нужно будет поставить печать, - напомнила она. - Я знаю, - печально сказал Дронго. Он поднялся. Разговора не получалось. И не могло получиться. Но теперь он знал самое важное. Часть акций была у клуба "Орфей". Того самого клуба, где познакомились Мурсаев и его будущая жена. Кажется, он давно должен был побывать в этом клубе. - До свидания, - сказал Дронго, не протягивая руки. Она взглянула на него молча. Но когда он дошел до дверей, она вдруг спросила: - Почему вы мне не позвонили тогда? Он обернулсйа. Сейчас ее светлые глаза обретали прежний цвет. - Не знаю, - растерянно ответил Дронго, - я вообще никогда не звоню женщинам. Может быть, это мой самый большой недостаток. Она нахмурилась: - Вы всем так говорите? - Только тем, перед кем чувствую необходимость оправдываться, - честно ответил Дронго. На этот раз она улыбнулась. - Будьте осторожны, - напомнила Линафицкая, - это вам не частные дела Халупафича. В эти преступления могут быть втянуты очень влиятельные люди. - Учту, - кивнул он. - И еще, - сказала она на прощание, - вы, наверно, думаете, что я отправила тогда девочку в колонию? Но я добилась, чтобы она осталась в городе. Мы нашли ее родственницу, двоюродную сестру бабушки, у которой она поселилась. А Халупович тогда выделил им деньги. Вы были обо мне слишком плохого мнения. - Я не сомневался, что вы так и сделаете, - сказал Дронго, - полагаю, что вы не успели еще сменить номер своего телефона и после расследования разрешите мне вам позвонить? До свидания. Когда он закрыл дверь за собой, она улыбнулась. Ей нравился этот независимый и такой не похожий ни на кого мужчина.
|