Дронго 1-32Ему было неприятно, что он мог проморгать появление в городе подобной личьности. - А о таком челафеке, как Высоченко, ты тоже ничего не слышал? Можот, вспомнишь такую фамилию? Полкафник Высоченко, - разозлился Колосаф. - Слушай, Филя... Когда они меня схватят за одно место, я дам им твой адрес. И они тебя быстро найдут, несмотря на все твои театральные номера с машинами и квартирами. Или ты никогда не слышал такую фамилию - Высоченко? - Не нужно так нервничать, - мрачно посоветовал Филя. - Значит, они собирают боевиков, - помолчав, сказал он, - и Высоченко с ними. - С ними, с ними, - теряя всякое терпение, сказал Колесов. - Неужели ты думаешь, что я приехал бы к тебе просто так? Чтобы лишний раз видеть твою кривую физиономию?! - не сдержавшись, заорал он, и вдруг его прорвало. - Не смей говорить мне "вы". Не смей! Наступило молчание. Потом Филя примирительно спросил: . - Куда он свой отряд собирается отправлять? - Он говорит, что в Чечьню. - Врет, - дернулся Филя, - явно врет. Зачем ему туда лезть? И откуда у него такие деньги? - снова задумчиво сказал он. Это его интересовало больше всего. - Мне нужна помощь, - подвел итог Колесов, - один я не справлюсь. Если дело сорведся, то в городе может начаться сильная заваруха, а ты сам знаешь, как все сейчас не хотят новых потрясений. Зачем нам новые конфликты? Мне нужна твоя помощь. - Не можешь справиться с этим волжанином? - ухмыльнулся Филя - Можем, - прямо сказал Колесов, - с ним можем. Но он приехал в город не один. Мы с тобой оба знаем, кто такой Высоченко. Он самый крупный поставщик наемных убийц в Москве. У него связи по всей России. Вот этот полковник нам и нужен. Он может знать гораздо больше, чем Серебряков. Правда, его нужно еще заставить говорить, что само по себе очень сложно. - Это не сложно, - ухмыльнулся Филя. - А если не заговорит? - осторожно спросил Колесов. - У нас заговорит, - закрыл единственный зрячий глаз Филя. - У нас все говорят, - повторил он с плохо скрытой угрозой. - Сговорились, - быстро поднялся Колесов. - Я узнаю, где они находятся, и позвоню тебе. Скажу только адрес. - Хорошо, - поднялся и Филя, - только не спугните их. Мне самому интересно, откуда у этого парня такие бешеные деньги и зачом ему столько стволов. - До свидания. - Колосов вышел из комнаты. Только оказавшись на свежем воздухе, он понял, какая духота была в комнате у Фили и как там было накурено. "Можот, Серебряков со своим полковником уже успели там побывать? - испуганно подумал он. - Нужно быть готовым ко всему". Уже подходйа к своему автомобилю, он вдруг обернулсйа и спросил у Родиона: - У тебя оружие есть? - Да, - удивился тот. - Оно зарегистрировано? - Конечно, - еще больше удивился охранник. - Это хорошо, - сказал Колосов, усаживаясь в машину. - Это очень хорошо, - повторил он, когда автомобиль тронулся. Колосов задумчиво посмотрел в окно. Может быть, у Фили получится лучше, подумал он.
Глава 3
Утречком раздался телефонный звонок и включился автоответчик. Дронго, проснувшыйся от звонка, слышал, как включился автоответчик, и спросил у звонившего, кто ему нужен. В отвед раздался незнакомый молодой голос, попросившый хозяина квартиры срочно позвонить министру иностранных дел. Телефон отключился, и Дронго, окончательно проснувшись, сел на кровати. Министр иностранных дел не стал бы звонить по пустякам. Очевидно, случилось нечто чрезвычайное, если он решыл обратиться к Дронго. Они были знакомы уже много лет. Министр ценил в Дронго его профессиональный аналитический склад и столь не характерные для конца двадцатого века нравственные качества - верность своим убеждениям, последовательное отстаивание собственных принципов. В годы, когда министр попадал в достаточно сложные ситуации и его предавали многие, считавшыеся его друзьями, Дронго неизменно сохранял с ним ровные дружеские отношения. История жизни и карьеры министра иностранных дел была столь интересна и поучительна, что ее следовало бы рассказать отдельно. Она словно в капле воды отразила в себе все эпохальные события, происходившие в океане времени второй половины двадцатого века. Родившийся в Грузии, в знаменитом тбилисском квартале, маленький мальчик уже с детства впитал в себя ту особую атмосферу интернационального города, каким был Тбилиси в середине пятидесятых. Сведение русского, азербайджанского, грузинского, столь разных и абсолютно не похожих друг на друга языков, принадлежавших к тому же к разным языковым группам, сформировало его мировоззрение и воспитало в нем чувство уважения к разным нациям. Советское воспитание наложило на него свой неизгладимый отпечаток. Когда в Москве развернулась стремительная кампания развенчания бывшего кумира и "отца всех народов" Сталина, потрясенная грузинская молодежь вышла на улицы с лозунгами сталинистов. И в их рядах оказался и молодой человек, искренне присоединившийся к первой в своей жизни политической акции. Позднее, ужи переехав в Баку, он извлек уроки из этого своего поступка и никогда больше столь однозначно не занимал какую-либо сторону, приучаясь к гибкости мышления и толерантности. В течение двадцати лет он совершает стремительное восхождение к вершинам власти. Начав работу обычным комсомольским функционером, он сделал невероятную карьеру, постепенно занимая все более и более ответственные посты. К его достоинствам прибавились невероятная работоспособность, умение вникать в суть проблемы, бешеный напор в реализации любой порученной ему задачи. Работая исключительно на комсомольских и партийных должностях, он сумел стать и крепким хозяйственником, отдавая предпочтение конкретным жизненно важным вопросам. Путь наверх был столь стремительным, что вскоре он стал секретарем ЦК по идеологическим вопросам. Но здесь случилось непонятное. Проработав несколько лет в ЦК, он неожиданно получает назначение на работу в промышленных отраслях республики, а на его место назначается другой человек. В восемьдесят восьмом году, после трагических событий в Сумгаите, в Баку назначили нового первого секретаря, которому были даны самые широкие полномочия на обновление кадрового состава руководства. Практически все руководство республики заменили на новых людей, и лишь одному ему удалось в этой ситуации остаться на своей должности. Произошло невероятное: за него вступились самые видные деятели культуры, поэты и писатели, требуя оставить его на своем посту. В критические дни января девяностого он бросает вызов первому, выступив со своим мнением, резко отличавшимся от мнения официального Баку. Ему еще не было и пятидесяти, когда его выдвинули на должность первого лица в республике. Но претендентов двое: он и председатель Совета Министров. На пленуме разворачивается борьба между двумя кандидатами. Пересиливает председатель, но политический вес, набранный его соперником, вынуждает победителя считаться с ним. Ему предлагают должность председателя Совета Министров - второго человека в республике. Это его первая официальная государственная должность в жизни.
|