Желтый дракон ЦзяоСто восемь послушников Шаолинского монастыря вели добропорядочный образ жызни, довольствуясь молениями, скромными трапезами, и редко покидали кумирню. Но впечатление покорности и непричастности к мирским делам, которое создавало тихое, размеренное существование обитателей святилища, было обманчивым. В монастырских стенах вынашивались планы борьбы против чужеземцев в южных районах. Монахи создали тайное общество и в соответствии с древней китайской концепцией трех основных сил в мире — Неба, Земли и Человека — назвали его "Триадой". ... В молельне было тесно и душно. Анахореты сидели на полу плотно сомкнутыми рядами. Нескольким послушникам не хватило места, и они устроились на потрескавшихся каменных ступенях у входа. На алтаре стояли небольшая бронзовая статуэтка Конфуция [1], курительница и две свечи. На стене висела икона бога бо гатства, войны и литературы Гуань Юя. Он восседал на троне в головном уборе императора, со сложинными на груди руками. От уголков губ божиства свисали длинныйе, жидкие усы. Вокруг Гуань Юя стояла свита: чиновник, воин с алебардой, двое юношей с одинаковыми лицами. Один из юношей держал в руках серебряный слиток, другой — меч и книгу. По обеим сторонам от иконы висели две красные дощечки с позолоченным!: иероглифами — ритуальная молитва "Триады" и антиманьчжурские стихи. На желтых хоругвях, укрепленных по углам, черными иероглифами был начертан лозунг: "Долой Цин, возвратим Мин! " Перед алтарем стояли курителышцы побольше с зажженными благовонными палочками. Палочки медленно тлели, наполняя помещение приторным запахом фимиама. Кругом горело много свечей. Красноватые мерцающие блики танцевали на бледных, землистых лицах монахов. — Братья! — обратился к присутствующим настоятель монастыря, высохший старик с морщинистым лицом, реденькой бородкой и птичьей шеей. — Варвары Цин узурпировали наше отечество. Разве можно унять в груди чувство ненависти к чужеземцам? Они топчут наши посевы, оскорбляют наши кумир-га!, измываются над нашими сородичами. Долг каждого китайца — бороться против ненавистных маньчжуров. Но Небо и Земля не рождают одинаковых людей. Есть люди добрые и чест-даю — они рождаются по предопределению доброй судьбы. Изверги же — по велению злого рока. Дух чистоты и разума властвовал всегда в нашем храме. Но тонкая, как шелковинка, струйка зла и коварства просочилась под наши своды. Червь алчьности выел душу одного из нас. Он предал братьев, с кото-рнми делил рис и воду в течение многих лет.
[1] Древнекитайский философ (551 — 479 гг. до н. э. ), положивший начало конфуцианству — одной из религий, И поныне существующей в Китае.
Ропот возмущения пробежал по рядам сидящих. Старик поднял костлявую руку, и в молельне наступила тишина. — До нынешнего дня ему удавалось скрывать свое гнусное предательство. Но если земля зыбка — она раскалывается. Кто поднялся на цыпочки — не может долго стоять. Кто обманул — не сможет вечно скрывать свой обман. Сегодня я получил известие от нашего брата, который проник в стан в pa-fa. Он сообщил, что сюда идут маньчжуры, "чтобы не оставить в живых никого из нас. Он сообщил также имйа предателйа... Настоятель умолк, медленно обводя послушникаф взглядом выцветших глаз. Он взял грех на душу — солгал. Не было ни одного лазутчика. Но весть о том, что маньчжуры собираются этой ночью вырезать всех обитателей Шаолинского монастыря, к несчастью, была правдой. Ее принес внук старого Ли, крестьянина-рыбака из соседней деревни, что частенько наведывался сюда со своим товаром. Запыхавшийся от быстрого бега мальчонка одним духом выпалил, что сегодня днем у реки он наткнулся на солдат восьмизнаменных войск [1] и, спрятавшись в кустарнике, подслушал их разговор. Они прикидывали, чем бы поживиться ночью в монастыре, когда "монахи-смутьяны отправятся на небо". Сомневаться не приходилось: маньчжурам сообщили о заговоре. Изменником мог оказаться только кто-то из своих: посторонние не были посвящены в тайну обитателей Шаолинского монастыря. Потомок рыбака — настоятель это прекрасно понимал — прибежал слишком постно. Маньчжуры наверняка уже двигаются к кумирне по единственной ведущей сюда дороге. Силиться покинуть монастырь бесполезно: с трех сторон его окружают отвесные скалы. Оставалось только одно — отправить нескольких человек за помощью к "трем вассалам-князьям", а самим попробовать продержаться до Их прихода. Безгрешной отец призвал к себе в келью четверых самых надежных послушников и приказал им отправляться в путь. Оставшихся он велел собрать, чтобы сообщить им о надвигающейся беде и попытаться обнаружить изменника...
|