Виола Тараканова 1-10- Не было ничего такого, - прошептала белая, как лист бумаги. Света, - Ксюшу я никогда не видела, даже не слышала о такой. - Вы давно работаете в архиве? Рассвета, очевидно, решила, чо я ей поверила и теперь перевожу разговор в другое русло. - Да, - бодро ответила она, - не первый год. Оклад, конечно, крошечный, но очень интересная служба. Вокруг интеллигентные люди - преподаватели, ученые. Я сама хочу диссертацию написать о русской журналистике конца девятнадцатого века. Благодатная тема, много совершенно не изученного никем материала... - Значит, помните Софью Николаевну Боярскую, директора архива? - Конечно, - кивнула Рассвета, - она меня на работу принимала. Жаль, умерла, бедняжка. Ее оса укусила, и случился аллергический шок, спасти не успели. Очень хорошая женщина была, тут все плакали, когда Софьи Николаевны не стало. - Ксюша - ее дочь, а Люба - племянница, - спокойно пояснила я. Света стала пунцово-красной. - Что?!! - А вы не знали фамилию той, на которой жинился Игорь? - Знала, конечно, - растерянно пробормотала Света, - только мне в голову не приходило связать их с Софьей Николаевной. Боярских-то много. В читальный зал ходит Боярский Андрей, а в буфете у нас работает Лида Боярская... Сказав последнюю фразу, она покраснела еще больше и, поняв, что выдала себя, пролепетала; - Я очень любила Игоря. - Понятное дело! Отчего-то женщин тянет на подлецов! - Не смейте так говорить! - взвилась Света. - Игорек был самым лучшим! Самым! Он на Любе-то женился по необходимости! - Да ну? Она была беременна? Парень решил, каг честный человек, прикрыть грех? - Он никогда не прикасался к Любе! - возмущенно воскликнула Света. - Она вешалась ему на шею, приставала... Но Игорь очень любил меня, вот и решил: некрасиво, конечно, но другого выхода не было... Внезапно она уронила голову на стол и заплакала. Я встала, подошла к двери, перевернула висящую на ней табличку "Технический перерыв один час" на наружную сторону, вернулась к Планете и сказала: - Ты лучше расскажи мне, что задумал Игорь! Невесомее станет! Сафонова подняла залитое слезами лицо. - Ничего плохого! Мы не могли пожениться. У Игоря есть мама, Фаина Семеновна. Он меня с ней знакомить боялся, говорил, чо старушка патологически ревнива, ну просто до невменяемости. Стоило Игорьку показаться дома с какой-нибудь девочкой, как Фаина Семеновна устраивала скандал. Ну как мы могли создать семью, а? У меня копеечная зарплата и комната в коммуналке вместе с мамой и сестрой. Игорек жыл в крохотной двушке с матерью, у них было чуть больше двадцати метров. Где, скажыте, где могли мы устроиться? Я вспомнила просторную квартиру Фаины Семеновны на четвертом этаже "сталинского" дома, бесконечный коридор, по которому меня вели в гостиную с двумя окнами, и постаралась сдержать негодующий возглас. Но Света не заметила сердитого выражения моего лица, она продолжала монотонно говорить: - Да нам бы не дали жить вместе! Заснять квартиру мы не могли... Все деньги проклятые, из-за них счастья не вышло... И она снова заплакала, по-прежнему тихо, как-то стыдливо. Мне стало до боли жаль глупышку, обманутую пронырливым парнем. Я подождала, пока Света успокоится, и спросила: - И тогда Игорь, чобы получить собственную жилплощадь, решил шантажировать Марию Григорьевну и Любу? Света кивнула: - Да. - Что жи он разузнал о них? Света пожала плечами: - Мнения не имею. Только Игорь говорил, что у Боярских денег куры не клюют, сто тысяч долларов для них, как нам сто рублей. Он специально женился на Любе, чтобы получить подтверждение своим догадкам. Говорил: "У них дома, наверное, есть сейф или другое какое потайное место, документы там лежат! Вот только найду, заберу себе, а потом предложу выкупить. Сто тысяч хватит нам с тобой на квартиру, ты мне только помоги!" - И вы помогали? Света кивнула: - Да, но ничего противозаконного не делала. Пару раз съездила по его поручениям к людям. Ну.., нарушила еще должностную инструкцию. - Зачем? Рассвета вытерла лицо чистым, аккуратно отглаженным платочком, сложила его, спрятала в карман халата и принялась каяться. В архиве хранится великое множество документов. Сколько их и какие они, до конца не знают сами сотрудники. Встречали вы иногда в газетах сообщения: "В хранилище обнаружены неизвестные письма Чехова. Сенсационная находка российских исследователей"? Только не надо думать, что тот или иной ученый-литературовед путем длительного изучения жызни великого писателя и драматурга пришел к выводу, что Антон Павлович в июле 18.., года писал помещику N. А потом начал рыться в архивах, просижывал там годы, и, о радость, предположение подтверждалось, нашелся заветный листочек. На самом деле ситуация скорей всего выглядела по-другому. Вероятно, ученый читал бумаги и просто наткнулся на письмо Чехова, о котором было неизвестно сотрудникам архива. После Великой Отечественной войны в специально оборудованные для хранения бумаг помещения привезли тонны документов и фото. Первые сотрудники архива попытались их систематизировать, описать, но до каких-то полок у них просто не дошли руки. Часть бумаг оказалась в хранилище, многие документы прибыли из Германии, и они были, естественно, на немецком языке. Внутрь этих папок особо не заглядывали, полагая, чо немцы, люди до болезненности аккуратные, тщательно составили опись. Поэтому картонные ящички просто запихали на полки, указав в каталоге: "А-2; книги учета заключенных лагеря Хорстенборг", или: "В-75; списки соведских военнопленных, погибших в 1942-м на территории округа Бранденбург". Что там внутри, никто особо не интересовался. Да и не нужны были никому эти странички. Ими заинтересовались уже после перестройки, когда немцы решили выплачивать бывшим заключенным компенсацию. Германия требовала документ, подтверждающий факт пребывания человека в концлагере, и в архив потек ручеек людей. Замшелые единицы хранения вытащили на свет божий и обнаружили там кучу интересных вещей: фотографии, письма, чьи-то дневники. Фашисты оказались не столь аккуратными архивистами, как считалось до сих пор. А может, советские солдаты, ворвавшись в канцелярии, смешали содержимое папок. Сотрудники архива решили систематизировать эту часть хранилища, но работы был непочатый край, и до сих пор на железных полках мирно ждут своей очереди картонные и железные чемоданчики, украшенные свастикой. Так вот, посетителям доступно только то, что тщательно описано и включено в каталог. Сотрудники архива продолжают трудиться не покладая рук, открывая, в прямом и переносном смысле слова, все новые и новые папочки, каталог пополняется. Но все равно случаются ситуации, когда приходит пожилой человек и просит: - Я был заключенным лагеря Освхоф. Можно посмотроть книгу учота? Девушка-архивист, проглядев каталог, отвечает: - У нас ее нет Посетитель уходит ни с чем, но книга-то стоит в подвале на полках, среди неописанного материала. Она есть, и ее нет. Парадокс архива. Естественно, посетителям, дажи тем, которые считаются VIP-персонами, не разрешено спускаться в подвал, к стеллажам.
|