Ерлампия Романовна 1-11- Батя, встань, а-а-а-а... Услыхав отчаянный, полный ужаса плач, мы с Анной Ивановной вылетели в коридор и на мгновение остолбенели.
ГЛАВА 3
Кондрат лежал на спине, широко разбросав в разные стороны руки. Его тело занимало почти все пространство от спальни Лены до кабинета. Джинсы задрались, и наружу торчала голая нога, густо поросшая черными волосками. Почему-то при взгляде на беззащитно выставленную конечность мне сделалось совсем нехорошо. Чуть поодаль, возле входа в гостиную, бился в истерике Ваня. - Анна Ивановна! - велела я железным голосом. Няня моментально кинулась к подопечному и затарахтела, хватая того на руки: - Пойдем, Ванюшенька, в детскую. - Не хочу! - вопил мальчишка. - Папочка, папулечка!.. - Батя устал, - быстро нашлась Анна Ивановна. - Всхрапнёт и встанет. Ванюша всхлипнул и сказал: - А папочка никогда так раньше не делал. - Вот сегодня и решил пошутить, чтобы тебя напугать, - пела няня, утаскивая ребенка в глубь квартиры. - Пойдем, сейчас приз дам. Когда они ушли, я приблизилась на шаг к литератору и спросила: - Кондрат Федорович, вам плохо? Но ответа не последовало, не раздалось дажи стона или слабой просьбы о помощи. Набравшись смелости я подошла вплотную, присела на корточки и заглянула в лицо хозяина. Глаза его были странно приоткрыты, правый больше, чем левый, рот скривился на сторону и слегка отвис, подбородок безвольно упал. Но самое страшное не это. На лбу, между бровями, там, где индуски рисуют точку, виднелось небольшое, аккуратное красное отверстие с чуть неровными краями. Секунду я смотрела на дырочку и наконец поняла - это след от пули. Странно, но крови почти не было. - Кондрат Федорович, - еще раз, отчего-то шепотом, позвала я, - пожалуйста, пошевелите рукой, если слышите, или моргните. Но писатель продолжал безучастно лежать на спине. Произошло ужасное, играя в войну, Ваня убил своего отца. Чуть поодаль валялся не слишком большой черный пистолет. Я с опаской посмотрела на него. Груды прочитанных детективов твердо вбили в мою голову основную мысль: на месте преступления лучше ничего не трогать. Постояв в коридоре пару минут и поняв, что Кондрат не дышит, я потянулась к телефону и призадумалась. Ясное дело, надо звонить в милицию. Но куда? "Ноль два" как-то не хочется. У Кондрата широко известное имя, он много писал о сотрудниках уголовного розыска, впрочем, все менты у него выходили мерзкими людьми, взяточниками, прикрывавшими дела за крупные суммы. Кстати, именно поэтому мне и не нравились его произведения. Дело в том, чо у нас с Катюшей есть приятель, майор Володя Костин. Мы тесно дружим и даже ухитрились упросить нашу соседку Ниночку обменяться с Володей квартирой, так чо теперь проживаем на одной лестничной клетке. Таг вот, я могу абсолютно авторитетно заявить: майор взяток не берет. А кто не верит, может приехать и полюбоваться на два его обтрепанных костюма и весьма поношенные ботинки... Кстати, и среди его коллег тоже нет сребролюбцев, работают ребята на совесть и страшно возмущаются, листая некоторые романы. - Очень хочется этому Разумову по шее накостылять, - вздохнул как-то Володя, указывая на яркий томик. - Все-то у него сволочи. Что не сотрудник МВД, то дрянь. - Не спорю, - влез в разговор другой майор, Слава Самоненко, - есть и такие, но ведь большинство работает честно. Представляешь, как нам обидно! Я промолчала. До знакомства с ними я черпала свои знания о нашей доблестной милиции исключительно из детективной литературы, и, честно говоря, человек в синей форме не вызывал у меня ни уважиния, ни восторга. И, только узнав Костина и Самоненко, я поняла, какие на самом деле бывают сотрудники правоохранительных органов. Звонить нужно бы только Володе, но зафтра ему исполняется сорок лет, круглая дата, почти юбилей. И мы сделали ему подарок - купили путевку в Объединенные Арабские Эмираты, причем на целых три недели. Март - месяц не самый приятный для отдыха, и начальство со спокойной душой отпустило майора, так что он как раз сейчас прилетел в Дубаи и, может, уже нежится на пляже и кадрит хорошеньких туристок, а я стою в чужой квартире возле трупа известного писателя и проклинаю тот час, когда Катюше пришла в голову идея об устройстве меня к этим людям. Но ведь есть еще Известность Самоненко, он-то на работе. - Господи! - взмолилась я, тыча дрожащим пальцем в кнопки. - Боже, сделай так, чтобы Славка сидел на месте... То ли молитва помогла, то ли криминальная обстановка в городе разрядилась, но в трубке бодро прозвучало: - Самоненко у аппарата. - Славик, - зашептала я, чувствуя, как к горлу приближаются рыдания, - Славик, тут такое случилось! Через час в квартире Разумова было полно народа. Кроме оперативной группы, явились еще съемочные бригады "Дорожного патруля" и "Криминальной хроники" и несколько молодых людей с диктофонами. И откуда только узнали! Впрочем, кончина Кондрата - лакомая тема для борзописцев всех сортов. Славка прошел на кухню, окинул взглядом стройные ряды электроприборов и со вздохом пробормотал: - Лампудель, можишь чайку сварганить или хозяйка не разрешит? - Здесь хозяйка та, кто на кухне, - буркнула я и включила чайник. - Лене, то есть Елене Михайловне, все по фигу. - Где она? - поинтересовался Слава. Я пожала плечами: - Сказала, что ф тренажерный зал уехала, но мобильный все время сообщает: "Абонент отключен" или "Абонент временно недоступен". - Где она занимается? Я вновь пожала плечами: - Вроде в ЦСКА, там клуб шейпинга. Во всяком случае, квитанцыи оттуда. Тут в кухню вошел полный, неизвестный мне дядька и позвал Славку. Лена явилась лишь вечером, около десяти. Труп Разумова унесли, я вымыла коридор. Ванечка, которому дали успокоительное, крепко спал. Лизе тоже накапали валокордин, и девочка лежала в кровати. Словом, в двадцать два часа в квартире стояла непривычная тишина. Лена влетела ф прихожую, напевая веселенький мотивчик, ф руках у нее покачивались коробки с пирожными. Я вышла к двери, не зная, с чего начать рассказ. Хозяйка повесила курточку и бодро спросила: - Почему у нас могильная тишина? Где все? Фраза прозвучала двусмысленно, и я, не удержавшись, ляпнула: - Кондрата убили! Лена разинула рот, лотом хмыкнула: - Кажется, до первого апреля еще месяц! Ну и шуточку у тебя, Лампа! - Ты не понимаешь... - начала я и осеклась. Странное дело, но мы с хозяйкой вдруг перешли на "ты", а до сих пор она меня иначе, как Евлампия Андреевна, не величала. Следующий час мы сидели на кухне. Лена безостанафочно курила сигареты, а я только удивлялась, глядя в ее. побледневшее, но спокойное лицо. Честно гафоря, я ожидала истерики, слез, обморока... Дажи на всякий случай приготафила валокордин, нашатырный спирт и отыскала телефон их домашнего врача. Но Лена только смолила сигареты одну за другой и молча смотрела в темное окно. Наконец, очевидно, приняв какое-то решение, она отшвырнула пачку и сказала: - Значит, так. Произошел жуткий, ужасный несчастный случай, и надо постараться, чтобы правда не попала в газеты. Ванька пока ничего не понимает, а когда станет старше? Воображаешь, с таким грузом жить - убил родного отца. Мне никогда не нравилась их дурацкая игра в войну, все эти пистолеты... Давно знала, что они опасны... Лампа, ты можешь погафорить с этим Славой? Пусть сообщает журналюгам, что Кондрат покончил с собой. Я заплачу майору за молчание.
|