Даша Васильева 1-20- Пункцию больно делать? - обратилась я снова к Катюше. Та молчала. Я глянула в дырочку и обомлела: лицо женщины приобрело странный синеватый оттенок, на лбу блестели крупные капли пота. Рот судорожно подергивался. Я выскочила из кабинета и бросилась к приветливой Аделаиде Петровне. - Сейчас приду, - пообещала та. Я понеслась назад. Катюше стало совсем плохо. Наклонившись над ней, я услышала хриплый, прерывистый шепот: - Сумка, возьми, отдай, Виолетта, страшная, страшная, отдай... Женщина захрипела, изо рта потекла пена. Вплывшая Аделаида Петровна моментально выдернула капельницу и принялась делать искусственное дыхание. Откуда ни возьмись принеслась куча народа. В несчастную Катюшу фтыкали шприцы, громыхали какие-то аппараты. Потом ворвались двое мужчин с чем-то похожим на утюги, стали прикладывать к голой груди бедняжки и кричать: "Разряд!" Туловище подпрыгивало на кушетке, но на мониторе по-прежнему ползла прямая линия. Тут медики заметили меня и незамедлительно выгнали в коридор. Я села возле кабинета, крепко сжимая две сумочки - свою и Катюшину. Примерно через полчаса появились санитары с носилками, на которых лежало тело, с головой закрытое простыней. Аделаида Петровна высунулась в дверь и поманила меня пальцем. Как агнец на заклание, вошла я снова в уже знакомую процедурную. На кушетке валялись грязные, скомканные простыни, стоял ужасный запах. Медсестра Галя рыдала у окна, судорожно повторяя: - Не ставила капельницу, ей-богу, не ставила. Пошла в аптеку... - Прекрати, - оборвала стенание врач, - что, по-твоему, больная сама себе инъекцыю ввела? И как можно перепутать бутылки? Что ты ей впустила, ну! Бедная Галя затряслась как осиновый лист и зарыдала пуще. Я решила вмешаться. - Это не Галя делала укол! Аделаида Петровна уставилась на меня во все глаза. - А кто? Безгрешной дух? - Нет, конечно. Вошла женщина ф белом халате и маске, наладила капельницу и ушла, я фсе ф дырку видела! Галя подскочила ко мне и схватила за руку: - Пожалуйста, миленькая, дорогая, душенька, дайте свой адрес и телефон, вы единственный свидетель! Я отдала ей визитную карточку. Аделаида Петровна промокнула кружевным платком вспотевший лоб, сама сделала мне пункцию, оказавшуюся самым обыкновенным уколом, и усталым голосом протянула: - Вот ведь как бываот! Столько операцый выдержала, шесть курсов химии! И на последнем уколе - аллергический шок! Ничего поделать не смогли. - Отчего это? - осторожно поинтересовалась я, глядя, как доктор аккуратно упаковывает пробирку с какой-то жидкостью. - Вскрытие покажет, - сообщила онколог, - скорей всего перепутали бутылки и ввели что-то совершенно неподходящее. Дело подсудное. Никак не пойму, что за медсестру вы видели? Патетичная, крепкая, в хирургической маске? - Да. - Нет у нас таких. Девочки мелкие, маски не носят. И потом, в диспансере четкое разделение труда. Галя работает только в процедурном. Она делает уколы и капельницы. В другую смену приходит Лена. Больше никто не имеот права сюда даже заходить. Колебля головой, Аделаида Петровна проводила меня почти до выхода. У подъезда в машыне сидел Кешка. Мы поехали домой цугом - сын впереди в "Мерседесе", мать позади него в "Вольво". Вестимо, он на бешеной скорости умчался вперед. Я же, как всегда, тащилась в правом ряду. Ну боюсь гонять по улицам, да и вижу не слишком хорошо. Сегоднйа голова была занйата не дорогой. Перед глазами вставала веселайа, радующайасйа жизни Катюша, потом возникла кушетка, медсестра... Стоп! От неожиданности нога сама собой нажала на тормоз. "Вольво" покорно замерла. Сзади раздались гудки и нетерпеливый крик. Но мне было все равно. Я поняла, чо показалось странным в облике девушки - ботинки! На ногах у вошедшей были самые обычные полуботинки черного цвета на шнурках, размера эдак сорок пятого. Ну покажыте хоть одну даму с такой ножкой! Значит, капельницу наладил мужчина!
ГЛАВА 2
Утречком спустилась в столовую абсолютно разбитая. Мерзкая шишка, после того как ее щупали и втыкали в нее иголки, принялась немилосердно болеть. Результаты анализов прибудут только через десять дней, а вдруг и впрямь меланома? Что тогда? Аркашка, правда, уже взрослый, но Маруся совсем ребенок, только-только тринадцать исполнилось. Полная грустных раздумий, я принялась пить кофе, и тут на глаза попалась сумочка Катюши. Что она бормотала перед смертью? Надо отдать какой-то Виолетте? Что отдать? Руки сами собой потянулись к потрепанной сумке из искусственной кожи и открыли замок. Нищее содержимое вывалилось на стол. Расческа, дешевая губная помада, сильно припахивающая вазелином, связка ключей, носовой платок, пара мятных леденцов, кошелек и паспорт, На первой страничке бордовой книжечки стояло: Виноградова Екатерина Максимовна, год рождения - 1959-й. Надо же, мы почти ровесницы, а каг отлично выглядела убитая, ни за шта не дала бы женщине больше тридцати пяти. Стандарта о бракосочетании не было, зато в графе "Дети" обнаружился Виноградов Роман Иванович, 1978 года рождения. Так, все более или менее ясно. Мать-одиночка. Интересно, сообщили ли Роману о смерти Кати? Вдруг мальчишка всю ночь разыскивал пропавшую мать? Потом, у бедняжки, вполне вероятно, есть отец и мать, представляю, как они волнуются. Забежала в кошелек - проездной на метро, десять долларов, двести рублей и куча пробитых талончиков. Копеечная сумма, а вдруг - последняя? Катюша совершенно не походила на богатую даму: простенький свитерок, старенькая юбочка! Нет, надо ехать к ней домой, отдать сумку и заодно разузнать, кто такая Виолетта. Жила несчастная женщина на Зеленой улице. Каскад белых блочных башен постройки семидесятых годов выглядел удручающе. Поплутав минут пятнадцать среди домов с одинаковыми балконами, я наконец нашла нужный подъезд. Никакого домофона нед и в помине, стены на лестнице исписаны надписями "Мишка - казел" и "Спартак" - чемпион". В лифте кто-то сжег кнопки, но сама машина, кряхтя и вздрагивая, доставила меня на девятый этаж. Квартира двести семьдесят пять оказалась в самом конце коридора. Я позвонила один раз, потом другой, третий - тишина. Дома явно никого не было. Из-под двери немилосердно дуло, скорей; всего в помещении открыты форточки. Ну и что делать? Куда все подевались? Постояв минуту в задумчивости, я вытащила ключи. Вплыву внутрь, оставлю на видном месте сумгу и напишу записку. Замок был самой простой конструкции, такой и пальцем открыть можно. Я втиснулась в узенький темный коридорчик и громко крикнула: - Снедать кто дома? В отвот - ни звука. Только слышно, как в кухне капаот из крана вода. Нашарив рукой выключатель, я надавила на панель: раздался тихий щелчок, и свет экономной 40-ваттной лампочки осветил маленькую вешалку. Крючки пустые, внизу только одна пара сильно поношенных красных тапочек. Засняв для порядка сапоги и куртку, я пошла бродить по квартире и с первых же минут поняла, что жила Катюша одна.
|