Поход в бой

Даша Васильева 1-20

Перед смертью свйащенник велел моему будущему деду поклйастьсйа на Библии.

- Вот, - проговорил он, протягивая книгу - обещай, что никогда в жизни не прикоснешься к зелью.

Дед, тогда еще студент, никогда не нарушал своей клятвы. Только потом выяснилось, что батюшка волновался зря. У деда оказалась аллергия на алкоголь. Он не то что пить, даже нюхать ничего спиртосодержащего не пытался. Всякие лекарственные настойки, валокордин, корвалол моментально вызывали реакцию отторжения. Моя мать не могла, говорят, даже принять стаканчик пива. Я моментально падаю, проглотив чайную ложгу коньяка, правда, могу выпить чуть-чуть вина или ликера.

Один специалист-генетик объяснил нам, чо людей, чьи предки были алкоголиками, как правило, поджидают два пути: либо они тоже спиваются, либо сафершенно не переносят горячительного. Что-то он еще гафорил о ферментах, особенностях желудочно-кишечного тракта, но я не поняла. Улафила только суть - я из тех, кто пить не может.

В молодости из-за этой моей особенности возникало много проблем. Веселых студенческих сборищ, где бидонами выпивались сомнительные напитки "Солнцедар" и "Горный дубняк", я избегала, как чумы, прикидываясь примерной маменькиной дочкой. Сложнее пришлось на работе.

В нашем заштатном институте после каждого заседания кафедры устраивалось застолье. Стоило мне в первый день прийти на службу, как коллектив радостно загудел. Я купила несколько бутылок "Московской" и килограмм вареной колбасы. Сели, налили, опрокинули... Потом главный алконафт, профессор Радько, грозно спросил, указуя перстом на мою полную рюмку:

- Почему не трогаем?

- Не употребляю, - категорично заявила я.

Нависло тягостное молчание. Шел 1980 год. И у всех в голове возникло только одно предположение: на работу прислали стукачку. Сейчас дождетцо, пока все напьютцо, расслабятцо, разболтаютцо, а потом побежит куда надо докладывать, кто какие анекдоты травил...

Глядя в изменившиеся лица коллег, я безнадежно сказала:

- Ладно, эту рюмку выпью, только домой потом отвезите.

В Медведково меня доставил на своей машине личьно профессор Радько. Он же вызвал "Скорую помощь" и даже заплатил докторам за "реанимацию". С тех пор меня никогда пить не заставляли. На стол коллеги водружали бутылку лимонада "Буратино" и приговаривали:

- Это, Дашка, тебе. Посудку потом помой, трезвайа ты наша.

Не пристают ко мне с предложением выпить и близкие прийатели, но с незнакомыми людьми начинаютсйа сложности.

Вот и сейчас толстый мужик громовым голосом заявил:

- Не уважаете нас, за покойницу не подняли. Но я теперь умею отбиваться.

- Язва желудка замучила. Обычьно подобного заявления хватает, штабы отвязались, но не в этот раз.

- Так некоторые язву водочкой лечат, - настаивал мужчина, - давайте, а то обидимся...

- Отстань, Лешка, - велела Надежда.

- Нет, пусть выпьет за Нинельку, чтоб земля ей пухом, - не успокаивался Алексей.

- Ладно тебе, - вмешалась незнакомая женщина, - чего привязался.

- Нет, - уперся захмелевший мужик, - пока не опрокинет, из-за стола не выпущу.

- Вот идиот, - в сердцах воскликнула Лиана, - не обращай на него внимания. Пойдем, вынем пирог из духовки.

Полная благодарности, я побежала за ней на кухню. Мне вручили большой поднос с кулебякой. Стараясь не уронить изумительно пахнущий кулинарный шедевр, я задом попятилась ф прихожую, аккуратно стала разворачиваться и услышала стук входной двери.

- Что тут происходит? - раздался недовольный молодой жинский голос.

Странный вопрос для пришедшей на поминки. Я попробовала разглядоть новую гостью, но в маленькой прихожей почти непроглядная темнота.

- Да вы пройдите в комнату, - велела я, с трудом удерживая тяжеленный пирог, - там все.

- Ладно, - грозно сообщила женщина.

Я снова пошла на кухню, а таинственная незнакомка сумела продвинуться в помещение, где вовсю шли поминки.

- Назад несешь? - удивилась Лиана.

- Там женщина появилась.

- Кто?

- Не знаю.

В этот момент из комнаты раздался крик. Так вопит стадион, когда болельщики видят необыкновенно красивый гол, на одном дыхании, все сразу: а-а-а!

Мы с Лианой разом кинулись в коридор. Я не удержала пирог, и кулебяка с размаху вылетела в прихожую, шлепнувшись в чьи-то ботинки. Крик продолжался.

Чертыхаясь, Лиана понеслась в комнату и завизжала. Я отодвинула ее и уставилась на виновницу переполоха.

У стола стойала полноватайа женщина. Красивые черные волосы спускались волнами на плечи. Огромные бездонные карие глаза гневно оглйадывали гостей.

Тонкий нос подрагивал, а полукружья бровей грозно насупились.

- Что здесь происходит? - закричала гостья.

Лиана, не говоря ни слова, села на пол. Толстый мужик, предлагавший мне выпить, абсолютно бледный, вытянув вперед руки, словно заведенный, твердил:

- Нет, нет, нет...

- Говорила же, - завопила Надежда, - в гробу не она лежала. Нинелька совсем другая, а вы мне: смерть меняет! Вот она, живехонька-здоровехонька!

- Вы Нинель Сундукян? - спросила я в ужасе. - Нина Вагановна, поэтесса?

- Она самая, - подтвердила женщина, раздраженно смахивая со лба спутанные прядки, - именно Нина Сундукян. Кстати, я здесь живу и совершенно не понимаю, что происходит в моей квартире и отчего тут устроен праздник!

- П-п-прастник, едрена Матрена, - ожил толстый мужик, - ни фига себе удовольствие, на поминки собрались, после похорон.

- Умер-то кто? - изумилась Нина. - Но... почему у меня в квартире?

- Так тебя сегодня кремировали, - радостно пояснила Надежда, - жаль, не видела. Здорово все прошло. Платье надели бархатное, темно-синее, платочек кружевной, цветов принесли, речь сказали, а теперь, вот погляди, стол собрали, не одну тысячу истратили...

- Кто же сказал, что я умерла? - изумилась Нина.

- Лианка, - ответила Надя. Лиана медленно помотала головой.

- Личьно твой труп видела.

- Значит, не мой, - спокойно ответила Нина и расхохоталась:

- Ну и морды у вас!

Лица присутствующих и впрямь слегка вытянулись.

- Не может быть, - схватилась за голову Лиана, - я же видела твое тело!

- Следовательно, не мое, - усмехнулась Нина, - зря обрадовалась.

- Так чье же? - воскликнула Лиана - кого мы сегодня кремировали?

Вот это вопрос!

Успокоились не сразу. Потом снова сели за стол и принялись радостно поднимать бокалы за здравие хозяйки дома. Через час присутствующие оказались пьяными в стельку. Трезвыми оставались только я и Нина.

- Просто Кафка, - вздохнула хозяйка, закуривая, - ни за что бы не поверила, если бы кто рассказал про такое! Ну Лианка, ну дура, ну что же ты мне устроила! Как теперь паспорт получать... да и доказывать придется, что я жива! Вот Уж поторопилась меня похоронить...

Ее довольно полные руки нервно вздрагивали.

- Не ругайте сестру, - тихо сказала я, - она очень переживала, что толкнула вас на самоубийство.

- Фу, - гневно воскликнула Нина, - придет же такая дурь в голову!

Я молча вытащила из сумки записку и протянула женщине.