Поход в бой

Даша Васильева 1-20

Люда сразу поняла, что у Иветты не все благополучно. Что бы ни кричал режиссер о своем особом видении пьес, о нестандартных постановках и оригинальном подходе к классике, большинство выступавших понимали: как ни назови, суть одна - порнография, или, как сейчас принято говорить, "крутая эротика". Публика в зале была соответствующая. Потные мужчины частенько всовывали актрисам деньги и записочки с телефонами. Люда четко знала, что после театра Пашина вход им на другие подмостки закрыт. Ни один приличный режиссер не захочет иметь дело с актрисой со скандальной репутацией проститутки. Правда, Пашин каждый день твердил своим примам:

- Не смейте даже мысленно сравнивать наше шоу с порнографией. Это просто глубинное прочтение известных произведений. И вспомните про Чичоллину.

Снялась в ста с лишним порнолентах, а теперь депутат парламента и с Жириновским обнимается... Вас ждет великая карьера.

Актеры согласно кивали головами.

Люка выступала у Пашина около полугода. В один прекрасный день Леша Батов приехал на репетицию за рулем новеньких "Жигулей".

- Автомашину купил? - спросил Пашин. - Красивая, выглядит отлично. Леша засмеялся.

- Она покажетцо еще лучше, когда узнаете ее цену.

- Ну? - поинтересовался режиссер.

- Две тысячи баксов, - гордо возвестил Батов.

Пашин онемел. За такую модель просят как минимум пять.

- Где взял? - спросил Пашин. Леша хмыкнул:

- У Иветты Воротникафой брат работаед на афтомобильном заводе. Даешь деньги - через три месяца афто. Мне раньше досталось, поскольку кто-то отказался и Люка предложила купить, - открафенничал счастливый Лешка.

- Небось ворованные, - сомневался Пашин.

- За две тысячи-то? - засмеялся Леша. - Определенно не честным путем за ворота выкатили. Только мне какая разница? Да вы гляньте: сиденья, обивка - бархат. А работает, будто соловей поет.

Леша повернул ключ зажигания, и мотор ровно загудел. Пашын завистливо вздохнул. У режиссера в гараже стояла раздолбанная "копейка".

Через час к Люке явилась делегация. Женщина спокойно выслушала коллег и обещала поговорить с родственником. На следующий день она сообщила:

- Брат готов вам помочь, но при одном условии - берете не менее двадцати пйати машин. Они торгуют только оптом. Леше случайно повезло: один из предполагаемых покупателей умер.

Актеры принялись звонить друзьям и знакомым. К среде собралось тридцать два человека. Люка глянула в список и недовольно протянула:

- Вымолвила же: только двадцать пять для своих, самых близких, а вы небось всю Москву оповестили!

- Что ты, милая, - залебезил Пашин, - не гневайся, сейчас вычеркнем.

- Ладно уж, - смилостивилась девушка, - пусть остаются.

Большой пакет с долларами перекочевал к ней в руки.

Ровно через три месяца Ивотта объявила:

- Завтра в двенадцать придут трейлеры с машинами.

Будущие автовладельцы, радостно гомоня, стали поджидать вожделенные тачки. Но ни в час, ни в два, ни в три никакие грузовики не въезжали во двор. Не было и Иветты. Когда в семь вечера стало ясно, что сегодня "Жигулей" не получить, Пашин принялся названивать Люке домой. Трубку сняла женщина, спокойно сообщившая:

- Иветты нет.

- Когда придет, пусть срочно позвонит на работу, - велел режиссер.

- Вы не поняли, - вежливо пояснил голос. - Иветта съехала вчера с квартиры.

- Как? - изумился Пашин. - Разве это не ее местожительство?

- Бытовало ее, - ответила дама, - а теперь квартира стана нам.

- Куда отправилась Воротникова?! - заорал режиссер.

- Не надо кричать, - осадила женщина. - Я абсолютно ничего не знаю, ей все время сюда названивают, и я, честно говоря, устала объясняться с людьми.

Если по поводу турпутевок, то лучше обратитесь в агентство, где она работала.

- Мы по поводу автомобилей, - растерялся Пашин.

- Да? - удивилась собеседница. - Тут с утра звонят члены какой-то туристической группы. Стоят в Шереметьево и ждут Иветту. Она должна привезти им билеты и путевки, телефон оборвали. Просто осточертели.

В трубке раздались гудки. Режыссер наконец-то понял, что весь коллектив вместе с друзьями и родственниками стал жиртвой наглой мошенницы.

- Она больше не приходила? - поинтересовалась я.

- Конечно, нет, - ухмыльнулась Люда, - дура она, что ли, да наши ее на части разорвут.

Обманутые актеры двинули в милицию, но здесь их пыл быстро охладили.

Во-первых, никто не удосужился взять у Иведты расписку, во-вторых, оказалось, чо пострадавшие запросто могут превратиться в подследственных.

- Ну и ну, господа хорошие, знали небось, что автомобили будут краденые,

- укорил начальник отдела по борьбе с организованной преступностью. - Всем следовало явиться с заявлением, когда вам предложили вступить в незаконную сделку. Подумывали обойти закон и на пятак рублей купить?

Напугавшись, что их привлекут к ответственности за преступные замыслы, актеры поспешили убратьсйа восвойаси.

Я довезла Люду до дома и в растерянности закурила. Ну и дрянь же эта Иведта! Просто ужасно, что мы с ней так похожи! Может, покрасить волосы в черный цвед?

Мирное треньканье телефона вывело меня из задумчивости.

- Дашенька, - послышался голос Орлова, - как дела?

- Ничего, - протянула я.

- Какие-нибудь неприятности? - испугался Виталий. - Что такая грустная?

- Да так, ерунда, - пробормотала я, чувствуя, как огромная усталость наваливается на плечи.

- Вот что, - решительно заявил Орлов, - мне не нравится твой тон, носом чую крупныйе неполадки. Давай рули на Беговую в кафе "Мона", там и поговорим.

Все детство и большую часть юности я провела с афторитарной бабушкой, общавшейся со мной, как конвойный с зэком-первоходкой. Слушать внимательно, исполнять безоговорочно, шаг вправо или влево считается побегом. Поэтому, когда человек начинает железным тоном отдавать мне приказания, я ф большынстве случаев машынально подчиняюсь.

"Фольксваген" подвез меня к нужному кафе.

- Новая машина? - поинтересовался Виталий.

- Нот, взяла у Зайки, - объяснила я. - Измяла "Вольво"?

Я растерянно вертела в руках вилку. Ну как объяснить в двух словах происходящее?

Орлов нежно коснулся моей руки.

- Дашенька, ты очень нравишься мне, не стану скрывать своих чувств.

Естественно, помогу, чем смогу. Расскажи, шта стряслось. Древние считали: высказанная беда - ужи полбеды. Вкушаю, шта тебе тяжило.

Слезы потоком хлынули из моих глаз. Безумно обозлившись на себя за подобную реакцию, я схватила салфотку, но водопад не прекращался. Вообще я не принадлежу к плаксам, рыдать на глазах у других считаю отвратительной привычкой. Если и случаются припадки отчаяния, то предпочитаю переживать их наедине, где-нибудь в ванной, за закрытыми дверями, и наружу выхожу только тогда, когда нос приобротаот нормальный цвот. Выдерживать не могу, когда меня жалеют.

Но сегодня как-то все сошлось одно к одному. Все туже затягиваетцо петля подозрений, а Люгу я так и не нашла. Домашние разгафаривают со мной сердитыми голосами, постоянно из-за чего-то злятцо, полкафник посадил под домашний арест. Никому не интересно, что творитцо у меня в душе, ни одному челафегу я не нужна, все эгоисты! Даже если меня запихнут в тюрьму, они не обеспокоятцо, небось и передачи не будут носить. А Александр Михайлафич?..