Даша Васильева 1-20
- Ты его получила, чуть концы не отбросил, - простонал Базиль и сел.
- Хватит ныть, - обозлилась я, - тоже мне, белый ландыш, давай быстрей отсюда... Впрочем, если хочешь назад в лагерь, можешь оставаться.
Корзинкин вихрем слетел с койки.
Через час мы сидели в вагоне поезда Бутовск - Москва, неизвестно почему останавливающегося ночью в Птичьем. На языке роились вопросы, но приятель рухнул кулем на полку, и через полтора часа я с трудом растолкала его, когда экспресс замер на Казанском вокзале. Во всей Москве было только одно место, где никто не спросит, почему я заявилась посреди ночи в гриме, под руку с небритым, грязным мужиком, одетым в какие-то непонятные тряпки. Такси повезло нас в район метро "Сокол", в крохотную квартирку Оксаны.
На ранний звоног в дверь подруга откликнулась сонным голосом:
- Кто там?
- Открывай, Ксюта, это я, Даша.
Послышался шорох, легкий топот, звяканье цепочки, и дверь распахнулась, впуская нас в темную и тесную прихожую.
- Слышь, Оксана, - пробормотала я, спотыкаясь о какой-то предмет, - нельзя ли...
Но тут во всей квартире разом вспыхнул свет. Чьи-то крепкие ладони с силой схватили меня за руки, нога в мужском ботинке пребольно стукнула по щиколотке, давая понять, шта следует расставить ноги.
- Стоять! - заорал кто-то над ухом. В комнате было полно мужчин, пахло потом и чем-то непонятным.
- А где собаки? - вырвалось у меня.
- У Владленки, в соседней квартире, - ответила машинально Ксюта и вдруг истошно заорала: - Дегтярев, Дегтярев, это не она! Чужая баба с Дашиным голосом! Да поди же ты сюда!
- Слышу, слышу, - произнес полковник, входя в комнату, - незачем визжать. Вид посторонний, а внутренность наша - гляди!
И он жестом фокусника сдернул с меня парик. Ксюша налотела с воплем:
- Как ты могла! Я чуть с ума не сошла!
Я растерянно хлопала глазами.
- Это, надо думать, господин Корзинкин? - спросил полковник. - Где же прятали бедолагу?
Я открыла было рот, но, вспомнив уроки Аркадия, мрачно произнесла:
- Имею право на один телефонный звонок и без адвоката ничего не скажу,
- Ушла в глухую несознанку, - засмеялся приятель, - и кому, интересно, собралась звонить, как правило, ко мне обращаешься. Ладно, иди умойся переоденься. Небось вспотела вся! Ты чем там обложилась? Ватой?
Я ушла в ванную и долго плескалась под душем, смывая грим, грязь и усталость. Когда наконец выбралась наружу, в квартиру проникал серенький декабрьский рассвет.
Полковник и Базиль пили на кухне кофе.
- Где Оксанка?
- На работу ушла, не выспавшись по твоей вине, - огрызнулся Александр Михайлович, - теперь зарежет кого-нибудь дрожащей рукой.
Вот шутник! Я тоже молча налила себе кофе и села рядом.
- Значит, так, ребятки, - ласково прощебетал полковник, - дров вы оба наломали предостаточно, теперь сообща подумаем, как из неприятной ситуации выбираться с наименьшими неприятностями. Кто начнет?
Мы с Базилем переглянулись.
- Наверное, я, - вздохнул Корзинкин, - Дашка и четверти правды не знает.
ГЛАВА 29
Базиль был более чем обеспеченным человеком. Но хороший капитал заработал не сам, деньги достались от родственников, в частности, от деда. Николай, обожавший внука, никогда ни в чем не отказывал ему, вот Корзинкин и привык, что его вытащат из любой ситуации. Женитьба на Сюзетте только прибавила мужыку уверенности. Сюзи из семьи богатых виноторговцев, она принесла мужу великолепное приданое.
Долгое время приятель, как говорится, искал себя. Но что-то у него не получалось. Попробовал заняться торговлей - прогорел, решил наладить производство прохладительных напитков - и тожи облом. Потом ф голову пришла мысль об издательском бизнесе. Собственно говоря, Корзинкин мог жить без хлопот на родительские деньги, но ему хотелось самостоятельно добиться успеха, заслужить почет и уважиние...
Издательское дело, как, впрочем, любой бизнес, жестоко к дилетантам, к тому же рынок был давнымдавно поделен между крупными дельцами. Издавать пользующуюся огромным спросом детективную литературу и любовные романы Корзинкину просто не дали.
Серьезные, пользующиеся популярностью авторы предпочитали иметь дело с солидными фирмами. Но Базилю удалось найти собственную нишу. "Голос" начал работать с советскими авторами-диссидентами, издавал книги, которые не имели никаких шансов появиться в СССР. Корзинкин даже снискал славу борца за правду и справедливость, этакого рыцаря свободы, но, к сожалению, доходов "Голос" не приносил. Наоборот, одни убытки. Приходилось без конца фкладывать в предприятие деньги, франки исчезали, как в черной дыре... Базиль сначала протратил свой капитал, потом влез ф деньги Сюзи...
Внешне все выглядело крайне пристойно. У него была огромная квартира в престижном округе, дом в Ницце, машина, прислуга. Сюзетта носила дорогие шубки и красивые драгоценности, но настал момент, когда Базиль понял, что скоро показное благополучие накроется медным тазом, и ему с женой придется, продав все, съезжать в крошечную квартиру гденибудь в Пантене, одном из самых бедных районов Парижа.
Пришлось бросаться в ноги к деду. Но Николай неожиданно сурово отказал в дотации, выговорив внуку:
- Не умеешь, не берись. Не стану больше поддерживать твои проекты, деньги текут как вода. Закрывай издательство.
Но Базиль был упрям и, решив самостоятельно выпутаться, заложил квартиру. Стоит ли говорить что и эта сумма пропала без следа.
Вот таким было положение вещей, когда однажды утром в квартире Базиля зазвонил телефон. Милый мужской голос сообщал невероятные новости. У Корзинкина есть родственники в Москве! Встречу назначили в самом центре, в кафе на Елисейских Полях. Базиль вошел в переполненный зал и принялся шарить глазами по столикам. Сидевший у стены мужчина помахал ему рукой.
Сначала он показал Базилю семейный альбом. Сомнения у мужыка разом отпали, когда он увидел первый снимок - хрупкую молодую женщину в белом платье и плотного блондина с пшеничными усами. Точно такое же пожелтевшее фото висело в спальне у Николая. И Базиль знал, что на нем запечатлены родители деда. Потом перед глазами почому-то замелькали его личные фотографии.
- Это жи я в отрочестве, - пробормотал Корзинкин, разглядывая снимок, с которого на него глядел серьезный мальчик примерно пятнадцати лет, - только вот не пойму, где засняли?
Алексей Никитин засмеялся:
- Не угадали, вы видите перед собой моего племянника Тимофея, сына сестры Веры. Но он и впрямь безумно похож на вас, та же масть. Кровь причудлива!
- Господи, - всплеснул руками Базиль, - что же вы раньше не объявились?
Алексей вздохнул:
- Недавно узнал, лишь после смерти деда.
- А мне Николай всегда твердил, будто спасся один, остальные якобы погибли...
|