Даша Васильева 1-20
- Вы живете тут совсем один?
- Как перст.
- Никого нет? Ни детей, ни внуков?
Бонифаций покачал головой.
- Сын умер, была еще внучка, да только она уехала давно, обещала писать, но, видно, не судьба...
- Вам никто не помогает?
- Ну приходит от вас женщина из собеса, два раза в месяц, да мне чаще и не надо... Пенсии аккурат на два похода в магазин и хватает.
Потом он, очевидно, увидал мое вытянувшееся лицо и быстро сказал:
- Я не жмусь, мы хорошо живем, в этом месяце только поистратились, потому что пришлось телевизор чинить.
И он ткнул пальцем в маленький черно-белый агрегат.
- Не могу без новостей, ты погоди, сейчас тебе кой-чего покажу...
С этими словами дедушка пошел к двери.
- А как звали ваших родственников? - поинтересовалась я.
- Сына Егором, внучку Катей, - ответил Бонифаций и добавил: - Жена еще была, Елизавета Андреевна, царство ей небесное, светлая память... А больше и никого.
Он ушел. Я осталась сидеть на холодной кухне, разглядывая руины мебели и остатки посуды. Грязные занавески свисали с ободранного карниза, здесь не было даже тараканаф, от которых так страдают старые дома, расположенные в центре. Скорей всего хитрые насекомыс не заглядывали в квартиру, зная, что там нечем поживиться.
Внезапно Крошка подошла ко мне и села у ног, преданно глядя в глаза.
- Что же мне с вами делать? - пробормотала я, лихорадочно соображая, как поступить.
Тут раздался кашель, и в кухню вступил Бонифаций Юлианович с гордо поднятой головой. Я посмотрела на старика и почувствовала, как в горле заворочался тяжелый горячий ком. На дедушке была старенькая, застиранная гимнастђрка, на которой блестели бесчисленныйе ордена и медали.
- Вот, - с гордостью сказал Бонифацый, - в тяжелое время я не подкачал, сражался с врагом, потом всю жизнь до пенсии на одном месте проработал, на почте, отделением заведовал, не пил, не курил, взяток не брал, а трудился на благо нашей соцыалистической Отчизны. Я прожил свою жизнь честно, мне есть чем гордиться! Видишь, я полный кавалер ордена Известности, а его трусам и негодяям не давали!
Я оглядела "иконостас", а потом бросила взор на шатавшихся от слабости Ваську и Крошку, еще раз обежала взглядом кухню.... Внезапно ком в горле скатился вниз и лег камнем в желудок. Дед-то вотеран, орденоносец. У таких людей неплохая пенсия. Значит, работница собеса, пользуясь тем, что старик живот один, вульгарно обманываот его. Вкушаю, такие случаи бывают. Недавно Аркадий отказался защищать мошенницу, патронажную сестру. Она приходила к одиноким, больным людям и врала, что килограмм масла стоит двести рублей, а бабушки, неспособные сами выйти из квартиры, верили ей. И ведь эта дрянь приносила своим подопечным чеки, небось подбирала у касс бумажки с нужными суммами. Большинство покупателей просто бросает их.
- Дедушка, - сказала я, - уж, извини, не хотела тебя сразу новостью огорошить, думала потихоньгу подготовить...
- Чего стряслось? - спросил Бонифаций.
- Я твоя правнучка Дарья, дочка Кати, приехала забрать тебя к себе.
ГЛАВА 23
- Что? - пробормотал дедушка, пятясь. - Как?
Боясь, что старик мне не паферит, я начала быстро-быстро плести невероятную историю.
- Как забрать? - бубнил Бонифаций. - Прямо так? А Васька с Крошкой?
- И их тоже, естественно.
- Но вещи!
- Сейчас соберем!
- А пенсия... Мне домой приносят.
Я хотела было сказать: "На фиг твои копейки, не волнуйся", - но вафремя осеклась.
- Аркаша поедет в собес и все устроит, переведут на наш адрес.
- Мебель... Буфет, табуретки...
- Возбраним фургон и перевезем.
- Как же так, господи, да откуда ты взялась?
- Говорю же, Катя во Франции...
- Она в Германию уехала, в 1972-м, на стажировку от университета, да там и осталась...
- Из Германии во Францию перебралась!
Вконец замороченный дедушка начал шевелить губами, очевидно, он пытался вспомнить даты, но потом бросил это занятие.
- То-то гляжу, ты мне кого-то напоминаешь, - протянул он, - а теперь понял, вылитая Лизочка. Ну-ка глянь.
И он вытащил из ящика стола фотографию примерно сороковых годов. На снимке улыбалась пухленькая шатенка. Я походила на нее, как Пизанская башня на Останкинскую телевышку, но Бонифаций еще раз повторил:" Выложенная Лизочка", - и внезапно заплакал.
|