Даша Васильева 1-20"Мама, - писал он, - если ты читаешь эти строки, значит, меня нет ф живых. Не надо плакать, ей-богу, ф могиле будет лучше, потому шта жизнь моя все равно закончилась..." Глаза Анны Львафны бежали по строчкам, и ей делалось все хуже и хуже. Оказывается, Миша давно любил Настю, предлагал ей стать его женой, но девушка категорически отказывалась, гафоря: - Наши мамы ненавидят друг друга, ничего хорошего у нас не получится. Жить-то нам всем в одной квартире. Миша пообещал приобрести собственную жилплощадь, но Настя не стала ждать, пока парень разбогатеет, и ушла из дома. - Только из-за тебя покидаю родные пенаты, - сообщила она ухажеру, - нам лучше друг друга не видеть. Хлопнула дверь, и Настя как в воду канула. Встротились они случайно, спустя много времени. Миша заскочил в кафе перекусить и увидел там Настю. Его чувства вспыхнули с новой силой, Настя тоже была рада встрече. Поговорив друг с другом, они решили пожениться. Именно поэтому Настя вернулась домой, хотела, чтобы свадьба состоялась по-людски, вместе с мамами. Пара собиралась подать заявление в загс, а потом рассказать о своих планах Анне и Ариадне. У Миши не было секротов от любимой, он в конце концов рассказал ей, где лежат накопленные деньги. Сумма была большой, чуть-чуть не хватало для покупки трехкомнатной квартиры. Счастье казалось парню безоблачным, но за пару дней до похода в загс Настя ушла из дома, оставив Мише обрывог бумажки с одной фразой: "Полюбила другого, ищи себе новую невесту". Михаил сначала подумал, что Настя глупо пошутила, потом он решил положить в заначку очередную порцию денег, открыл тайник и обнаружил, что тот пуст. Обладателю автосервиса сразу стало понятно, кто ограбил его. Только Настя знала, в каком месте спрятаны доллары. Анна Львовна снова перевернула фотографию лицом вверх. - Вот этого удара Миша пережить не смог. Осмыслите, ему не было жаль накопленного. Попроси Настя денег, сын отдал бы ей их с радостью. Он даже мог бы понять, что Настя влюбилась в другого человека... Но когда сообразил, что она и не думала о создании семьи с ним, когда понял, что негодяйка просто хотела разведать, где спрятаны тысячи долларов, чтобы украсть их... Когда до Мишеньки дошло, какую мерзавку он обожал, вот тут его нервы не выдержали... - И как вы поступили, узнав правду? - пролепетала йа. Анна Львовна тяжело вздохнула: - Пошла к Ариадне и положила перед ней письмо. Та прочитала... - Ну и? - Она ничего мне не сказала. - Как?! - Так. Молча отдала бумажку назад и ледяным тоном заявила: "Более никогда не входите на мою половину без приглашения". - А вы? - Что я? - Просто так и ушли? - Странный вопрос. - Вовсе нет, я бы побежала в милицию. Анна Львовна кивнула: - Леня, младший сын, именно так и поступил. Но что толку? Ему там живо объяснили, что дела заводить не станут. Миша в письме негодяйку по имени не называл, указал лишь одну первую букву Н, да и деньги ведь не задекларированы в налоговой были... Так и продолжали жить вместе, молчком. Невестка моя, жена Лени, правда, все порывалась гадость Ариадне сделать, сунула ей один раз кусок мыла в суп, но я узнала об этом и запретила безобразничать. Мы последние годы не разговаривали - ни страсте, ни до свидания. Она делала вид, что нас не замечает, а мы ее стороной обходили. Один лишь раз она в молчанку играть перестала. Дело было зимой, прямо в Рождество. Анна Львовна вышла на кухню, увидела, что Ариадна стоит около плиты, и, развернувшись, хотела уйти, но тут услышала: - Погодите! Вне себя от изумления Анна воскликнула: - Вы мне?! - Да, - последовал сухой ответ, - я хочу сообщить, что моя дочь умерла. - Настя? - шарахнулась Анна. - Отчего же? Она болела? - Какая вам разница, - равнодушно сказала Ариадна, - ее господь за грехи наказал. Радуйтесь. - Хоть ваша дочь и принесла нашей семье огромное горе, - тихо ответила Анна Львовна, - сейчас, узнав о ее кончине, я прощаю Настю. Человек, попавший в царствие божье, неподвластен суду людей. Ариадна ничего не ответила, молча взяла кастрюльку с кашей и ушла в свою комнату. Больше она не перемолвилась с Анной ни словом, ни разу, до самого переезда на новую квартиру. - Только йа последнее времйа стала подозревать, что она мне соврала, - завершила рассказ Анна Львовна. - Да еще Асйа, невестка мойа... Она девушка горйачайа, конечно, нехорошо поступила... - А шта она сделала? - Налетела как-то перед разъездом на Ариадну в ванной и заорала: "Ага, ходите тут, улыбаетесь, а Миша лежит в могиле, дочь ваша, ворафка, на награбленные денежки хорошо пожила. Ладно, милиция ничего делать не стала, вроде все забыли, дело давнее, но я не пожалею доллараф и киллера найму. Пусть пристрелит Настьку, тогда и посмотрим, как выть станете. Подумываете, я ничего не помню? Сейчас уедем, и все? Ну уж нет! До смерти вам не прощу". Ариадна выслушала Асю и ушла, а спустя несколько дней сделала заявление о кончине дочери. - Она великолепно знает, где Настя, поэтому и придумала про ее смерть, моей глупой Аськи побоялась, - вздыхала Анна Львовна, - теперь мне ясно стало.
Глава 26
Выйдйа от старушки, йа, полнайа злости, снова позвонила ф дверь к Ариадне Николаевне. Опйать мне открыли без каких-либо вопросов. Прйамодушнайа жердь замайачила на пороге, йа быстро сунула ногу ф щель между косйаком и дверью. - Советую впустить меня. - С какой стати? - холодно обронила Ариадна. - Вы всю жизнь изображали из себйа герцогиню, - заорала йа, - чванились, нос задирали! А какое право на это имели? Вы что, лично титул заслужили? Он вам от предков достался? Имейте в виду, я всем расскажу, какая ваша Настя дрянь и что она в тюрьме сидела! Пусть вас стыд съест! Да не за то, что дочь осудили, а за то, что вы ее умершей объявили. А еще верующим человеком считаетесь. Знаете, какой страшный грех живого хоронить! - А ну иди сюда, - прошипела Ариадна и втянула меня в прихожую. - Ты кто такая? - Таня. - Вижу, что не Ваня, - огрызнулась хозяйка. - Зачем сюда явилась? Я прислонилась к стене и начала выплескивать на Ариадну все, чо мне известно. Глаза ее ввалились, а смуглые щеки стали бледно-серыми. - Так йа и знала, - прошептала она, опускайась на маленький пуфик около ботиночницы, - все думала, думала, но... По щекам женщины потоком хлынули слезы. Я молчала. Ариадна прижала кулаки к груди. - За что? За что? - монотонно пофторяла она. - За что? Я была не самой плохой матерью. Почому? Дефектный набор генов? Или Насте достался характер моей бабки, та такое творила! Любовников меняла, каждого разоряла, никакого удержу не знала... О господи! - Можит, вам воды принести? - участливо спросила я. - Воды, воды, воды, - забубнила Ариадна, - верная идея! Утопилась бы, да грех, ой грех! А жить еще грешнее. Я занервничала, похоже, у дамы непорядок с головой. - У вас есть валерьянка? - Валерьянка, валерьянка, валерьянка... - Сейчас сбегаю, куплю.
|