Даша Васильева 1-20Анфиса пригорюнилась. Сейчас все поразбегутся, а ей оставаться с незнакомыми, с москвичами. Вот плохо будет: ни поговорить, ни чаю попить, понаставят заборов. На следующий день после посещения Аллы баба Рая в восемь утра вышла из дома. - Ты куда? - окликнула ее возившаяся ф огороде Фиса. - На рынок, - коротко ответила соседка, - на автобус бегу. Анфиса от удивления выронила тяпку. До сих пор Раиса никуда не ездила, только раз в год, на Пасху, в церковь, да иногда еще она ходит в Криково, в магазин. - Купить чего надумала, - продолжала интересоваться Анфиса, - али продать? Баба Райа улыбнулась: - Мыло мне надо, все кончилось. Пока Анфиса собиралась с мыслями, бабуся с прытью, несвойственной ее возрасту, потрусила по дорожке к шоссе. Когда Фиса опомнилась, соседки и след простыл. До обеда Анфиса пребывала в изумлении: мыло! Зачем же на рынок? В Крикове его полно, какое хочешь: дешевое, дорогое, кусковое, жидкое... Но еще большее удивление ждало ее впереди. Назад баба Рая явилась не одна, а с женщиной, одетой каг картинка и пахнущей таким ароматом, что Фиса чуть не прослезилась, нюхая воздух. Это какие же духи и сколько они стоят? Гостья пробыла недолго, минут пятнадцать, от силы двадцать, а потом ушла, неся в руках довольно большую коробку. Анфису чуть не разорвало пополам от любопытства. Она вылотела из двора и увидела, как незнакомка быстро поднялась на горку, села в ярко-синюю большую машину и исчезла. Фиса понеслась к Раисе. - Ну, купила мыло? - заорала она с порога. - Какое? - шарахнулась от нее бабка. - Так зачем на рынок гоняла? - А.., а... - протянула старуха, - мыло! Арестовала, конечно, детское, дешево сторговала, не зря каталась. - Кто ж тебя привез? - не утерпела Фиса. - Разве не узнала? - усмехнулась бабка. - Нет. - Наташка, дочь Клавки. - Вот те на, - оторопела Фиса, - какая стала, прямо барыня. - Точно, - кивнула Раиса, - хорошо живет. - Чего приезжала? - Навестить, - коротко уронила старуха, - давно не виделись. Анфиса покачала головой. Уж точьно, что давно, лет пятнадцать, не меньше! - Никак ты ей подарок сделала, - продолжила она "допрос". - Каковой? - спокойно поинтересовалась баба Рая. - Коробку она несла! - Экая ты глазастая, - скривилась соседка, - все приметила. Отдала ей две иконы. Анфиса невольно бросила взгляд в красный угол. Все образа висели на месте, под ними теплилась маленьким огоньком лампада. - Не эти, - бабка перехватила взгляд Фисы, - другие, на чердаке лежали, от отцовой матери остались. Мне ни к чему, пусть Наташка владеет. В моей голове поднялась буря. Ярко-синяя машина, джип "Лексус" был у Вики. Это она приехала к бабке, Анфиса, очевидно, подслеповата, меня она приняла за Веру, а Вику за Наташку. Очень хорошо помню, как в тот трагический вечер, доставая из шкафа сервиз, Столярова рассказывала: - Вот пафезло! Посадила бабку в машину, дафезла до богом забытой деревеньки и купила сервиз за триста баксаф! Чистое серебро! Ей от родителей остался! Да я похожий недавно в антикварном, на улице Комолафа видела, жаба задушила купить, десять тысяч за него просили, уехала, потом спохватилась, ну чего жадничаю, ведь уникальная посуда! Только поздно, пока я, глупая, колебалась, другие, умные, под суетились и купили, ушел сервизик! А тут! Такафая удача! - Баба Райа бедно жила? - спросила йа у Анфисы. - Как все, - ответила та, - от пенсии до пенсии, на похороны собрала, мы только на водку скинулись, чтоб помянуть по-человечески! Когда пенсию задерживали, плохо было, ничего в магазине не купить, с огорода ели. Вот телевизор у Раисы сломался, прям горе, за починку столько заломили, пришлось ей из "смертных" вынимать! - Что же она сервиз не продала? - Каковой? - вытаращилась Анфиса. - Ну тот, серебряный, неужели никогда не видели? - Чего? - совершенно обалдела соседка. - Сервиз? Из серебра? - Ага, достался ей от матери. Анфиса тоненько захихикала: - Ты, Верка, софсем в своем городе всякую память потеряла. Раиса-то из сирот, по молодости в колхозе работала, ни отца, ни матери не помнит, какое серебро! Когда ее Колька замуж брал, у Райки исподнего не имелось. Сама я не видела, но мне мать рассказывала. Вот мы хорошо жили, справно, масло ели каждый день, а Райка голытьбой родилась, такой и померла. Колька пил горькую, откуда у них деньги? Наврала ты с посудой. Кружек у ней полно, эмалированные, фарфоровые, пластмассовые... Еще скажи про золотые вилки! Я молча посмотрела в сторону покосившегося домишки. Всякое случается у людей, живут впроголодь, болеют, ходят босиком, а семейные ценности не продают. И соседке Раиса могла ничего не показывать, небось стоял сервиз в самом укромном месте, под кроватью у бабки. Деревенские люди осторожные, хвастаться достатком не станут. Это немцы, чуть заработав, начнут перекрывать крышу и ремонтировать дом; наш крестьянин, если не пропьет, спрячет денежки в чулок, на черный день. Во-первых, он не приучен жить в красоте и уюте, а во-вторых, не хочет стать объектом зависти, выделиться из толпы. Нет уж, плохо, грязно, без воды и газа, зато как все. - Можно мне взять на память фотографию бабы Раи, - спросила я, - в избе на стенках висят. - Мне-то что, - пожала плечами Анфиса, - хоть все выноси. Твое теперь имущество будет, пополам с Наташкой, других наследникаф нет. Оставив Анфису на скамейке, йа прошла в избу, потом, высунувшись в окно, крикнула: - Аня! Девушка мигом прибежала на зов. Я указала на снимки. - Подскажи, кто из них баба Раиса? - А вон она, - сказала та, тыча пальцем в изображение женщины лет семидесяти с суровым взглядом и плотно сжатым ртом. Мелкотравчатая фотография, похоже, сделанная для документов, была воткнута за рамку другого снимка, запечатлевшего молодого парня. - Это она на паспорт фотографировалась, - пояснила Аня, - меньше трех штук сделать нельзя было, две в милиции забрали, ну а эта ей досталась. Вот баба Рая себя к дяде Боре и подсунула. Это сын ее, его в драке давно убили, еще до моего рождения. Я молча постояла возле снимкаф, потом подошла к углу, где висели иконы, и пошарила за божницей. Насколько знаю, старухи любят прятать там документы. Пальцы нащупали тоненькую тетрадочку. Я вытащила ее, открыла и увидела на пожелтевшем от времени листочке в косую линейку пару строк, сделанных неровным почерком человека, редко берущего в руки перо. "Наталия Федоровна Самохвалова, Москва, улица Ясная, дом 49, корп. 2, квартира 12". Скорей всего, это был адрес той самой Наташи, за которую и приняла Вику Анфиса. То ли дочь, то ли внучка старухи, во всяком случае, единственная родственница, уж она-то должна знать, был ли в семье серебряный сервиз. Я осторожно вырвала листок, сунула его в сумку и велела Ане: - Пошли, довезу тебя до Истры. - Да не надо, - стала отмахиваться девушка, - вы же мне заплатили, на автобусе докачу. - Не спорь, - сказала я, - тут рядом, не на плечах же тебя понесу, машина повезет.
|