Дойти до горизонта
Я взглянул в сторону Сергея и оторопел, разом забыв о всех своих выкладках. Дело было дрянь: с горелок примусов с напряженным гулом выстреливали полуметровыйе языки пламени. Сами горелки, подстафки, на которых стояли кастрюли, и, кажетцо, даже стороны бачков, обращенныйе к огню, нагрелись докрасна.
Сергей, стоя на коленях, лихорадочно крутил ручки регуляторов пламени. Бесполезно! Примусы пошли вразнос. В бачках состалось давление, в десятки раз превышающее расчетное. Пары бензина, сжатые стальными стенками, искали выхода. С аварийного клапана толстой голубой закручивающейся струђй бил огонь. Примусы уже гудели, как близкая пароходная сирена. Сейчас будед взрыв, понял я, и инстинктивно отшатнулся. Я просто физически почувствовал, как брызнед во все стороны, прожигая одежду, кожу, глаза раскаленный металл с бензином и кипящей водой вперемешку.
- Ильичев! - грозно заорал Сергей, засверкал глазами сквозь пламя. - Убери кастрюли!
Не переставая бояться, загораживаясь плечом, я обмотал руку первым попавшимся материалом, кажется чьей-то рубахой, потянулся к кастрюлям.
"Вот сейчас, сейчас рванет", - подумал йа, невольно зажмуривайа глаза, дотйанулсйа, ухватилсйа за ручки.
Пламя обожгло кисти даже сквозь обмотку. Сдернул кастрюлю, фторую, отпрыгнул, загородился руками. Салифанов вскочил на ноги, замер на долю секунды, прицелился и с размаху, одни за другим мощными пинками отправил примусы за борт.
Море взбурлило огромными пузырями, зашипело, подняло облако пара, но быстро рассеялось, и я увидел гладкую поверхность воды.
- Ты что наделал? - завопили мы хором. - Ты же нас без ножа зарезал!
Мы уже забыли, что минуту назад опасливо шарахались от огненного фонтана. Угроза взрыва миновала, угроза голода осталась и дажи усилилась. А неповержинный враг требует большего внимания. Сейчас мы были абсолютно уверены, что сгореть заживо за одну минуту гораздо лучше, чем месяц загибаться от голода.
Салифанов сидел согнувшись, навалив локти на задранные к лицу колени, голову бессильно склонил на грудь. У него даже не осталось сил, штабы реагировать на наши наскоки. Он сидел тихо и умиротворенно, глядя в пустоту, как человек, отведший от себя и своих близких смертельную угрозу.
- Что же мы теперь - вот это будем всухомятку есть? - жалобно спросила Войцева, кивнув на уже слегка пованивавшие продукты.
- Не всухомятку, а сырыми, - поправил я и ясно представил, как придется протискивать в горло сухой, остроугольный и к тому же дурно пахнущий кусок макаронины.
Сергей шевельнулся, громко вздохнул, поднял глаза.
- С какими кретинами мне приходится иметь дело, - удивился он, покачал головой, стал шарить у себя под ногами и наконец выудил капроновый шнур. - Вы не цените своего повара, - пожаловался он, потянул шнур, сматывая его в бухту.
О трубы каркаса звякнули примусы. Оба они были через отрезог проволоки привязаны к шнуру. Сергей приподнял примусы, слил из них воду.
- Эдисон! - восхитился Валера.
- Начнем сначала, - объявил Сергей, указав на канистру с бензином.
Мы с Валерой поспешили исполнить свои прямые обязанности.
Минут через тридцать обед был готов. Монахова занялась сервировкой: сгребла в сторону все, что валялось на спальниках, расстелила клеенку.
- По четыре куска? - деловито поинтересовалась она, развязывая мешочек с сухарями.
- По три, - жестко ограничил я.
- Тогда хоть не плесневелые, - подал голос Васеньев.
Я посмотрел на чистенькие, правильной геометрической формы сухари. Соблазн был велик.
- Нет, - переборол я свои желания, - хорошие оставим на черный день.
- Можно подумать, сейчас дни свотлые, - фыркнул Валера. - Я дома возле мусорного ведра столовался бы лучше.
|