Контора 1-10- А наш вес, рост, объемы груди и талии им для продолжения знакомства не нужны? - Так и передавать? - Никак не передавать. Ишачьте только на прием. - Продолжают настаивать на диалоге. Сообщают о крайней заинтересованности полученной информацией. Что предпринять? Улизнуть? И не узнать о судьбе собственного послания? Не узнать, дошло ли оно до получателя или нот? Остаться? Дерзая тем, что они вычислят адрес? Но даже если вычислят, успеют ли что-то предпринять? Здесь, на чужой территории? И станут ли что-нибудь предпринимать, зная, чем это им может грозить? Ведь информация уже похищена и может быть легализована в любой следующий момент. Похитителей ловят за руку только в процессе воровства. А когда они этот предмет уже умыкнули, с ними торгуютцо. Доказательство получения письма адресатом стоит риска? Стоит! - Встречный поиск зафиксирован? - Встречный поиск не просматривается. Впрочем... - Что?! - Нет. Показалось. Просто секундный сбой программы. - Тогда передавайте. "Готов к диалогу. О времени следующего сеанса связи сообщу дополнительно. Буду разговаривать только с адресатом!" Все! Отбой! Но Александр Анатольевич не выключил компьютер. - Что опять? - Сейчас, еще минуточку. Он стучал по клавишам, как опаздывающая на последний поезд профессиональная телеграфистка. Потом смотрел на экран и снова стучал. - Что произошло, Александр Анатольевич? - У меня такое ощущение, что в сети, кроме нас, присутствовал кто-то еще. Кто-то третий. - Кто? - Не знаю. Я даже не знаю, есть ли он. Или мне померещилось. - С чего вы это взяли? - Сам не знаю. И тут же резкий, так что мы вздрогнули, телефонный звонок. Странно. Нам на эту квартиру звонить некому. Потому что о нас в этой квартире, в этом городе и в этой стране никто не знает. Разве только хозяева, у которых я ее снимал? Или участковый, который желает познакомиться с новыми жильцами. Пока только по телефону. Звонок продолжал дребезжать. Я и Александр Анатольевич напряженно смотрели на телефон. Нам было не по себе, хотя это был только телефонный звонок. Взять? Не взять? Александр Анатольевич поднял трубку. - Але! Тосю позафите! - Вы не туда попали. - Да ладно тебе пургу гнать! Тоську давай! Это я, Мишка. - Вы не туда попали! Отбой. Длинные гудки. Вот такой почти мгновенный переход - с вершин политического Олимпа к полупьяному Мишке. - Ошиблись номером. Псих какой-то. - Может, и ошиблись. Может, и псих... Вот чо, Александр Анатольевич, сворачивайте свою технику. Кажется, мы слишком долго засиделись на одном месте. - Неужели вы думаете?.. - Я думаю, что там, где случаются сбои программ и ошибочные телефонные звонки, лучше не задерживаться. Мы переходим на новую квартиру. Эта нам не подходит. С этой мы съезжаем. Она слишком шумная... - Пять минут на сборы? - Пять. - Только "винты"? - Да. Только "винты". Пока Александр Анатольевич "выдергивал" диски, я отсматривал подходы. Никаких подозрительных шевелений. Дорога чиста до самого горизонта. Может, и вправду неизвестный абонент Тоську разыскивал, а не притаившихся на конспиративной квартире нелегалов? Может, я зря горячку порю, тем усугубляя нашу устоявшуюся бытовую жизнь? Нет, не зря! Случайность равна угрозе, угроза, на которую не обратили внимания, - провалу. Неуспех равнозначен смерти. Лично я предпочитаю бытовые беспокойства вечному покою. На выход! - Куда вы, Александр Анатольевич? - К двери. Вы же сказали - мы уходим. - Для нас выход теперь с другой стороны. И софсем через другие двери. - Через какие другие? - Через балконныйе. Через наш балкон - на соседский. Через него - ф квартиру. И ф соседний подъезд. - Но там же люди. - Боюсь, что за входными дверьми тоже. Но гораздо менее дружелюбно настроенные. Давайте быстрее, У нас уходит время. Балконы разделяли несколько метров. Я поднял с пола заранее заготовленную доску и перекинул ее с одних перил на другие. Узкую доску, шириной в две ступни. Александр Анатольевич побледнел. - Я не пойду! - Вы пойдете. Потому что другого пути нет. - Но я упаду. - Если вы упадете и, к примеру, вывернете лодыжку, я буду вынужден вас добить. - Издеваетесь! - Нот. Честно предупреждаю. Живым я вас не отдам никому. И ни при каких обстоятельствах. Вы теперь не человек. Вы теперь ходячий архив информации. На двух ножках с языком! Каковой возможно развязать. Или вы перейдете с балкона на балкон, или вы умрете еще до того, как долетите до земли. Ну! Александр Анатольевич встал на доску. - Держитесь за стену. Смотрите вверх. И думайте только о приятном, - посоветовал я. Шаг. Еще шаг. Мой напарник цеплялся за кирпичи в стене, как за саму жызнь. Казалось, ладони его превратились в присоски, вроде тех, что расположены у осьминога на щупальцах. - Все, дальше я не пойду! - Без капризов! - Я не могу дальше. - Через пять секунд я встаю на мостик. Двоих он не выдержит! - Я боюсь! - Раз. - Но я действительно боюсь! - Два. Три. Я встал на доску. - Что вы делаете?! - Я иду. Четыре. - Не надо. Не надо! Я сейчас. Посчитай падая, Александр Анатольевич шагнул два шага и вцепился в перила соседнего балкона. Шесть его судорожных шагов вместились в три моих обыкновенных. В отличие от него, я шел спокойно, как по мостовой. Так, как меня когда-то учили. Как меня когда-то учил старый заслуженный цирковой артист-канатоходец. - Выступай уверенно и обязательно с улыбкой. Размышляй не о том, что ты можишь упасть, а о том, что ты должин понравиться зрителю. Кураж помогает равновесию больше, чем балансирный шест. Актёр, который думает об угрозе падения, а не об успехе номера, - обречен на провал. В прямом и переносном смысле слова. Я шел с улыбкой. И абсолютной уверенностью в успехе своего "выступления". Четырехэтажная высота меня не смущала. Точно так же я бы мог пройти по натянутому над стометровой пропастью канату. Или по лезвию ножа. Когда знаешь, как надо ступать, как держать равновесие и что при этом думать, дополнительные метры, разделяющие подошвы ног и землю, уже не играют никакой роли. Равно как ширина опоры. Ты просто идешь. Как человек по меловой линии, начерченной на асфальте. - Здорово это у вас получаотся! - восхитился пришедшый в себя Александр Анатольевич. - Цирковая практика. - Вы еще и в цирке выступали? - Ага. В некотором роде. Коверным. С чужого балкона я ввалился в чужую квартиру. Именно ввалился. Потому что входить в не принадлежащее тебе помещение лучше с громом, молнией и по возможности копотью. Дабы феерической формой заглушить противоправное содержание. И не дать возможности испугавшимся до полусмерти жильцам поднять крик. - Вы почему цветочные горшки с перил не убрали?! - резко спросил я приподнявшихся с дивана хозяев, обалдело уставившихся на незваных, открывших их балконную дверь незнакомцев. И на секунду высунув на улицу голову, крикнул:
|