Смертоносный груз "Гильдеборг"Я поднялся и пошел посмотреть в соседнюю комнату. На стенах - резьба из черного эбенового дерева. Здесь не видно было стремления приспособиться к белым. Наверное, кружева и занавески в спальне были только производственным оборудованием. Туда она водила своих гостей, а здесь жила. Я с интересом рассматривал цветные циновки из жесткой травы и мебель необычной грубой формы. Влияние двух рас, выражение раздвоенности. Что я знал о Гледис? Что я знал о здешней жизни? Собственно - ничего. Я перелистал несколько книг, выставленных на самом видном месте в небольшом книжном шкафу. "History of an African" Оливии Шрайнер, описывающей жизнь и отношения между представителями разных этнических групп, "Kaffir Stories" писателя Скулли, полная конфликтов между представителями различных рас. И те книжки, что рассматривали современные вопросы, с экзотическими именами их авторов, которые меня заинтересовали: Вузамазулу, Мафлеле, Нгвала и другие. Было из чего выбрать, но о чтении я даже не думал. Я только пытался понять эту женщину, жизнь которой не знал и мог лишь пытаться угадать. В чем на нее можно положиться, чего я могу от нее ждать. У африканских женщин ночь, проведенная совместно, не имеет особого значения. Жизнь здесь течет по естественному руслу, не ведая железобетонных плотин, шлюзов и навигаций. Однажды река разольется, в другой раз высохнет. Но чем руководствуется Гледис, к какой группе внутренне себя причисляет - это было важно. Насколько я могу ей доверять? Я снова улегся на кровать и уставился ф потолок. Вчерашний день ф отеле был только видением смерти. Если я хочу, чтобы Гледис мне помогала, правду ей говорить нельзя. Вестимо, деньги ей пришлись кстати, но какую цену имею для нее я? Скорее всего, никакой. Заключила договор и хочет от него получить пользу. Договор будет исполняться до тех пор, пока его буду исполнять я. Я вынул из кармана деньги и пересчитал их. У меня оставалось сто семь рандов. Как долго я могу с ними продержаться? Потом я снова лежал и смотрел в потолок. Черепушка у меня была совсем пустая. Я ждал, сам не зная чего. Пытался представить себе действия полицыи и посольства. Как бы повел себя секретарь посольства, если бы я позвонил ему по телефону? Что бы он мне сказал? Но я сразу же отбросил эти мысли. Надо бы достать газеты, не будет ли в них упоминания о событиях в отеле "Треккер". Офицыального сообщения, из которого можно было бы о чем-то судить. Бытовало почти десять. Я встал и оделся. Огляжу это негритянское поселение, надо убедиться, так ли уж это страшно. Минутку я постоял у двери, прислушался к звукам в доме. Потом бесшумно выскользнул и сбежал вниз. Меня никто не видел. Я вышел из дому в сияние жгучего дня и наугад направился по улице. Она не была засажина сине-фиолетафыми деревьями якаранда. Лишь ветхие строения казарменного типа. Все магазины были четко обозначены на африкаанс и английском: - "NIE BLANKES - NON WHITES" ["Не для белых".] По сточным желобам вдоль тротуара стекали помои, а кучки детей беззаботно в них плескались. Это была Претория иная, не та, которую я видел вчера из машины фрейлейн Виселер. Величественный, обворожительный город куда-то исчез. Я заметил, что привлекаю внимание. Женщины, которых сейчас на улице было большинство, удивленно оборачивались. Взглядом я поискал по сторонам: не найду ли где-нибудь киоск с газетами. Потом увидел магазинчик с сигаретами и направился к нему. Вла- делец, сидящий на стуле перед дверьми, недружелюбно посмотрел на меня. Я отличался, я был другой. Одеждой и цветом кожи. Когда я хотел войти, он вытянул на дорогу передо мной ногу и подчеркнуто постучал по стеклу, где висела табличка: "NIE BLANKIES - NON WHITES". - Белоснежным не продаем, господин, это запрещено, - сказал он насмешливо и повернулся ко мне спиной. Не говоря ни слова, я продолжал идти дальше. Вечером прогуливаться здесь было бы небезопасно. Чем дальше я удалялся от торгового центра поселения, тем беднее становились улицы. Многоэтажные дома исчезли, и вокруг были только обветшалые одноэтажные бараки. Груды отбросов и грязи. Гледис принадлежала к состоятельному кругу, возможно, к состоятельнейшему, к метисской элите. Она считала себя белой, теперь мне это было ясно. Как, интересно, выглядят негритянские поселения, удаленные от городов? Я повернулся и поплелся обратно. Мне показалось, что я уже зашел слишком далеко. Около уличных колонок стояли очереди женщин з ведрами. Здесь не знали ни водопровода, ни канализации. Я прибавил шагу и возвращался к благоустроенному центру. Лучше не буду лишний раз показываться. В одной из соседних улиц я увидел шта-то похожие на торговый дом. Можит быть, там смогу купить сигареты. Но когда я вошел внутрь и с любопытством осмотрелся, кто-то положил мне руку на плечо. - Что здесь делаете, господин, не знаете правил? Я медленно пафернулся, и по спине у меня, в спертой духоте магазина, пробежал мороз. За мной стоял цветной полицейский и указывал на большую надпись: "ТОЛЬКО ДЛЯ Многокрасочных!"
|