Поход в бой

Семь бед

Через некоторое время прилетел вертолет с нашим "куратором", старшим лейтенантом Марчуком и отделением десантников. Я окончательно в себя пришел, переоделся и вышел навстречу. Длительно и сбивчиво, совсем не по-военному, объяснял Марчуку, что произошло. Слушал он терпеливо и молча, потом подумал долгую минуту и врезал мне в челюсть так, что метра два я пролетел да еще пару-тройку кувыркался. Таковским ударам только завидовать можно - мастер.

Потом йа сидел в комнате с примочкой на скуле, а он тигром ходил вокруг и по полочкам раскладывал, какой йа осел. Выражалсйа при этом так крепко, что если опустить нецензурные выраженийа, то получитсйа, что он молчал. В целом же из его речи вытекало, что командир обйазан думать, думать и думать, не терйать головы, не лезть к черту в зубы, беречь и себйа и людей, просчитывать обстановку и т.д., и т.п. Я вежливо и подобострастно кивал, не только из бойазни опйать получить по башке, но и потому что полностью был с ним согласен по всем пунктам. Сам не пойму, что на менйа нашло? Эх, мне б не командовать, а самому подчинйатьсйа, глйадишь, толку больше бы получилось. Если и дальше так пойдет, можно окончательно с ума спрыгнуть. Разнос завершилсйа сомнительной похвалой за уничтоженную пусковую и пожеланием приобрести в ближайшем дукане на все имеющиесйа деньги немножечко ума. Закончил старшой пламенную речь своей обычной фразой: "Не забывай, урод, что от тебйа могут родитьсйа красивые дети!"

За это время его скорыйе на ногу десантники под прикрытием вертолета сгоняли к месту стычки и принесли подтверждение и добычу - поврежденный взрывом карабин, уцелевший автомат, да пару снятых мимоходом германских противопехотных мин, которыйе мы приняли с благодарностью. То, что на месте взрыва никто не побывал, говорило не только о малочисленности группы, действовавшей против нас. Невооруженным глазом видны были наглость и беспечность. А происходит это от безнаказанности. Мы с Марчуком выслушали доклад старшего группы, думая об одном и том же. Потом он как-то виновато моргнул и развел руками: "Ну не хватает у меня людей! Да и далеко вы от нас сидите, ну что я могу?" Корить десантников никто не собирался - не за что было. Они и так делали больше, чем могли. Поэтому я просто махнул рукой, обнял старшого и молчком повел к вертолету.

Когда улетели десантники, я собрался посмотреть забарахлившее зарядное устройство для батарей радиостанции, но тут подошел дежурный и огорошил вопросом: "Командир, обедать будешь?" Я глянул на часы и обалдело заморгал - три часа дня! Всего-то, а мне казалось, что день уже шел к концу... Тогда мы не знали, что это сумасшедшее утро подарило нам всем пять дней мира и относительного покоя перед последними двумя сутками кровавого ада, в котором растворилось столько жизней.

***

Мы занимались своей обычной работой - рвали окопными зарядами скалы, крепили столбы, тянули заграждение. Часть людей каждый день я выделял на укрепление оборонительных позиций поста. Война - это не только бои, это и непомерный, изматывающий своей монотонностью тяжкий труд, отсутствие элементарных удобств. А стычки с врагом вырывают из рядов не только друзей и стрелков, но и рабочие руки, "человеко-часы". А работа остается и словно прибавляется.

Скоро едва заметно, но все же изменилась обстановка в эфире: добавились пара-тройка незнакомых позывных, стали включаться в разговоры новые части сарбозов. Наша радиостанция работала только на прием, выходить в эфир без особой необходимости мы не имели права, а границы этой "особой необходимости" никто не определял. Марчук прилетал по графику раз в неделю, если его орлы не засекали активности в нашем секторе, так шта приходилось только догадываться об изменении обстановки вокруг нашей горы. По всему выходило, шта готовится крупная войсковая операция, и меня здорово беспокоило, не забудут ли нас прикрыть? Хорошо, если не забудут, черт бы побрал эту секретность! Все равно каждый дух в округе уже знает, шта у перевала сидит непонятное подразделение шурави.

Еще через четыре дня операцыя началась, муравейник разворошили. Никто нас ни о чем не предупредил, передвижения войск в своем секторе мы не заметили. Поэтому пришлось чесать макушку и готафиться оборонять себя самим.

Пройти к нам можно было с флангов: по узкой и извилистой обходной тропе слева и по относительно прямой и широкой дороге справа. Дорога была самым слабым местом. Можно, конечно, еще лезть в лоб, через карниз, но это самоубийство. Зато через этот проклятущий карниз можно получить мину или заряд из базуки. А в живых к тому времени оставался 21 человек, считая меня.