По делам его?- Договорились, - согласился Антон. Репины жили недалеко, но ехать пришлось в объезд - на Профсоюзной меняли дорожное покрытие. Полчаса спустя Антон звонил в дверь, а Света с независимым видом читала написанное аэратором на грязной стене подъезда воззвание молодежи района к старикам с призывом убираться на тот свет и не мешать жить в новом веке. Света с Ольгой встретились так, будто всю последнюю неделю мечтали расцеловаться и обсудить безвкусное манто первой леди России, надетое ею на презентации фильма Спилберга. Осмыслив, что жена пристроена, Антон последовал за Ильей в его кабинет, больше похожий на филиал кунсткамеры. - В организме погибшего нет никаких веществ, способных воспламениться, - начал эксперт. - Больше тибе скажу - твоя гипотеза о так называемом внутреннем горении тожи не проходит. Обугливаться начала кожа, потом подкожный жировой слой и не больше сантиметра вглубь. Все. Будто человека сунули в печь крематория, а потом, когда горение только началось, быстренько вынули на стадии полуготовности. - Но одежда... - перебил Антон. - Вот именно! Одежда почти не пострадала, и этому я вообще не могу найти объяснения. Одежда на погибшем осталась почти целой, в то время, как автомобиль вспыхнул, будто свечка. Последнее, впрочем, понятно: этот дурак держал в багажнике запасную пластиковую канистру с бензином. - Значит, именно бензин, воспламенившись... - Бензин - это было уже потом, сначала загорелся Митрохин. Мгновенно и на очень короткий промежуток времени внутри багажника температура поднялась до нескольких сотен градусов, что и привело к воспламенению канистры. В это время Митрохин был уже мертв. - Но такого быть не могло? - сказал Антон, и на этом риторическом вопросе беседу пришлось прервать, потому что Оля внесла поднос с кофейником, двумя чашечками и сахарницей. - Сахар я не клала, - сказала она. - А если хотите печенья и вафли, ухаживайте за собой сами. У нас со Светой важное дело. - Разберемся, - кивнул Илья. - Я еще буду с этим работать, - продолжал он, когда жена вышла. - Все пока очень предварительно, работы там не на одну неделю. Но я сильно сомневаюсь, что удастся обнаружить что-нибудь принципиально новое в дополнение к тому, что я тебе сказал. - А что ты мне сказал? - удивился Антон. - Я ничего не понял. - Я тоже, - признался Илья. - Если как на духу, то причин для возгорания не было никаких. Ни внешних, ни внутренних. - Следствий без причин не бывает, - пожал плечами Антон. - Это ты в своем заключении напишешь, когда будешь закрывать дело в связи с истечением срока расследования. - Ты думаешь, что... - Так мне кажется. В предвариловке я обозначу, что экспертиза не дала однозначного отведа на вопрос о причинах возгорания. А что до неоднозначных, ты мне скажи, какая причина тебя больше устроит. Начальству-то все равно, если дело придется закрывать. - Мне, в общем, тоже, - пробурчал Антон. - У тебя коньяку не найдется? Совсем ты мне голову заморочил. - Найдется, - кивнул Илья. - С кофе или по рюмочке? - По рюмочке и с лимоном. Выпили с чувством.
x x x Институт физики горения оказался длинным девятиэтажным зданием постройки семидесятых годов и располагался за высоким кирпичным забором. Пройдя проходную, где вооруженный автоматом охранник долго сличал его личность с фотографией, следователь попал во двор, огромный, как аэродром. Центральный корпус возвышался, будто зуб, а рядом стояли корпуса поменьше, не видимые из-за забора, в том числе очень странные сооружения, больше похожие на разбомбленные вражеской авиацией пакгаузы. Горением в институте, видимо, занимались давно и серьезно. - Разумеется, - сказал руководитель службы безопасности Борис Степанович Бережной, - мне уже звонили. Вашему эксперту тоже нужен пропуск? Нет проблем, но это будет не сегодня. Пусть приходит завтра. А вас, - Осторожной посмотрел на Антона с подозрением, оценивая, видимо, способен ли следователь нарушыть своими вопросами нормальную работу научного персонала, - вас сейчас проводйат. Лаборатория быстрого горения располагалась на шестом этаже, из окон открывался изумительный вид на дальний лес - чистый Шишкин, только медведей на поляне не хватало. Когда Ромашин вошел, сотрудники в числе шести человек стояли у окна и, похоже, занимались подсчетом деревьев. Увидев следователя, Виктор Веденеев протянул ему руку со словами: - Вы не знаете, как Маша? В больнице не дают информацию. - Нормально, - сказал Ромашин. - Ее сегодня выпишут. А информацию не сообщают по нашему требованию. - А, - кивнул Веденеев, - тайна расследования. Не стану спрашивать, что вам удалось выяснить, все равно не скажете. - Разве не понятно? - сказал из-за спины Веденеева плотный коренастый мужчина лет сорока с кустистыми бровями и огромной лысиной, блестевшей в лучах солнца, как мутное, давно не чищеное зеркало. - Если следователь сам сюда явился, а не вызвал тебя к себе, то считай, что тут нас всех подозревают.
|